Очищение нации. Насильственные перемещения населения и этнические чистки в Румынии в период диктатуры Иона Антонеску (1940–1944)
Шрифт:
Поп родился в Трансильвании, в семье греко-католического священника. В юности, как и Маниу, он мечтал о политической карьере, но, в отличие от своего великого современника и соперника, не примкнул к Национальной партии и был, похоже, габсбургским лоялистом. В Первую мировую войну он воевал в рядах австро-венгерской армии и сдался в плен итальянцам только в начале 1918 г. Затем он примкнул к отрядам румынских добровольцев и вместе с ними вернулся в Трансильванию, к тому времени уже румынскую провинцию. В начале 1920-х гг., работая юристом в Клуже, Поп пытался организовать различные националистические группы в политическую силу, способную бросить вызов НЦП в Трансильвании. Его эфемерная партия позиционировала себя справа от НЦП, но эти попытки закончились неудачей. В 1923 г., после долгих переговоров по программным и организационным аспектам с партией Кузы, Поп вместе с небольшой группой своих сторонников из Трансильвании примкнул к партии последнего и был избран по ее спискам в мае 1926 г. в палату депутатов. Вскоре после этого, вероятно, в начале 1927 г., он выступил в палате с речью по проблеме румынизации городов, в которой утверждал, что в этом направлении не было достигнуто никакого прогресса, и требовал принять срочные меры. Немедленно после него взял слово Куза и заверил депутатов-венгров, что им нечего опасаться его партии, единственным врагом которой были «жиды». По словам Попа, после заседания многие депутаты и политики, включая видных национал-либералов, приватным образом заверяли его в своей с ним солидарности. Вскоре после этого, в мае 1927 г., Лига Кузы распалась, и Поп был среди тех, кто покинул ее ряды [119] .
119
Pop, Amintiri politice, pp. 166–191.
Несмотря на первую неудачу в политике, Поп вскоре вновь появился на национальной сцене, на этот раз в качестве руководителя организации греко-католиков Трансильвании, чьи интересы оказались под угрозой из-за попыток православного духовенства, поддерживаемого многими политиками Старого королевства, укрепить свои позиции в провинции за счет грекокатолической церкви. В 1931 г. Поп был вновь избран в парламент по спискам весьма неоднородного блока, который создал Николае Йорга, занимавший тогда пост премьер-министра. Вернувшись в парламент, Поп установил близкие отношения с королем, который стал продвигать его на различные государственные должности, самой важной из которых была должность министра юстиции. Поп играл важную роль в интригах Кароля в Трансильвании, которые были направлены на подрыв влияния Маниу и НЦП в провинции. Он был одним из тех, кто в 1935 г. поддержал вайдовскую идею numerus valachiqus, выступив в парламенте с пламенной речью, в которой он вновь подверг критике якобы провалившуюся румынизацию городов [120] .
120
Ibid., pp. 190 и далее.
Рассмотренные выше деятели румынской правой, в отличие от членов Железной гвардии или даже кузистов, которые были маргиналами в румынской политической и культурной жизни, принадлежали к респектабельному румынскому мейнстриму. Некоторые из них имели значительный опыт работы во власти, другие обладали репутацией состоявшихся писателей, поэтов и ученых. Многие в тот или иной момент входили в окружение короля Кароля II. Среди них лишь Крайник был крайним националистом и правым экстремистом всю свою публичную жизнь, в то время как другие усвоили жесткий националистический дискурс скорее по расчету, чем по убеждению. Их объединяло убеждение, что восхождение фашизма и национал-социализма было несомненным знаком, что агрессивный национализм владел ключами от будущего, и они с энтузиазмом поставили на него. Они готовы были выбросить за борт якобы устаревшую и неэффективную демократию и сделали выбор в пользу авторитаризма как более подходящей для решения насущных проблем формы правления, к тому же адекватно отражавшей дух времени. Они были убеждены, что Румыния должна наладить более тесные отношения с фашистской Италией и нацистской Германией и не слишком рассчитывать на западные демократии. Независимо от того, были ли они идеологическими фанатиками или циничными оппортунистами, эти писатели, публицисты и политики сделали идеи исключения национальных меньшинств из национальной экономики и их удаления из Румынии политически приемлемыми и даже респектабельными. Несмотря на разницу во взглядах и интенсивное личное соперничество, которые помешали им создать сплоченную политическую группировку, все они были согласны с программой Крайника, предусматривавшей создание этнократического государства.
Глава 2
Колонизация и переселение: первые румынские опыты
Программа Никифора Крайника отражала не только общие взгляды румынских правых, но и накопленный румынским государством опыт в том, что касалось колонизации и переселения. В конце 1930-х гг., как будет показано в данной главе, среди сторонников правых в Румынии стало модным считать этот опыт неопровержимым доказательством того, что применение тех же методов в более широком масштабе способно было в скором времени превратить Румынию в этнически однородную нацию.
Колонизацию как средство изменения демографического характера определенного региона румыны применили после войны за независимость 1877–1878 гг., когда Берлинский конгресс закрепил за Румынией северную часть Добруджи, до этого принадлежавшей Османской империи, взамен юга Бессарабии, уступленного Румынией России [121] . Добруджа для Румынии имела большое стратегическое значение, поскольку обеспечивала более широкий выход к Черному морю, но население в ней было смешанным, причем мусульмане, по большей части турки и татары, в 1879 г. даже составляли относительное большинство – 30 % населения (румыны – 29,2 % и болгары – 26,9 %) [122] .
121
О дипломатической истории аннексии Добруджи см.: Catherine Durandin, „La Russie, la Roumanie et les nouvelles fronti`eres dans les Balkans: le cas de Dobrogea”, Cahiers du Monde russe et sovietique, 20, nr. 1 (janvier-mars 1979), pp. 61–65.
122
См.: Constantin lordachi, „Citizenship, Nation- and State-Building: The Integration of Northern Dobrogea into Romania, 1878–1913”, The Carl Beck Papers ^in Russian & East European Studies (Pittsburgh, PA: University of Pittsburgh Press, 2002), p. 8. Демографические данные по Северной Добрудже на момент ее аннексии всегда были очень спорными. Современные болгарские историки утверждают, что этнические болгары составляли приблизительно половину от общей численности населения, оцениваемой в 100 тыс. человек, в котором румыны составляли меньшинство. См.: Жеко Попов, Българите в Северна Добруджа 1878–1913 (София: Иван Вазов, 1991), с. 81 и след.
Румынская элита считала изменение этнического состава населения вновь приобретенной провинции необходимым условием закрепления своего контроля над ней. Согласно законам 1880 и 1882 гг., а также последующим поправкам к ним, румынское государство стало значительным обладателем земельной собственности в регионе, включавшей как бывшую собственность Османского государства, так и владения, оставленные эмигрантами, в основном османскими чиновниками. Румыны воспользовались тем, что большая часть земельных участков ранее была взята гражданами провинции в аренду у Османского государства за ежегодную плату (тип земельной собственности, известной в османском праве как мирие). По вновь принятому закону резиденты, желавшие стать полноправными хозяевами участков, должны были выкупить их по рыночной цене; им также было предоставлено право отказаться в пользу государства от трети своей земли взамен закрепления за ними частной собственности на остальную площадь. Государство, таким образом, постепенно стало обладателем 88 тыс. гектаров земельных угодий, которое оно собиралось распределить между этническими румынами [123] . Правительство продавало эту собственность участками двух типов: от 3 до 10 гектаров и от 10 до 100 гектаров. Участки первого типа продавались по цене, определенной соглашением с будущим покупателем, и с рассрочкой на 30 лет; участки второго типа продавались на аукционах. Правом на приобретение земельных участков обоих типов пользовались лишь румынские граждане румынского этнического происхождения, в соответствии со статьей 3 конституции 1866 г., гласившей: «Территория Румынии не может колонизироваться чужеродным населением» [124] .
123
lordachi, Citizenship, Nation- and State-Building, pp. 28–31.
124
Ioan lavorschi, Colonizarea ^in Rom^ania: Teza pentru doctorat ^in stiintele economice prezentata si sustinuta ^in octombrie 1937 (Iasi: Institutul de arte grafice „Brawo”, 1937), pp. 44–45; lordachi, Citizenship, Nation- and State-Building, pp. 27–38.
Посредством серии законов 1888, 1903 и 1916 гг. с последующими поправками государство предоставило льготы при наделении земельными участками младшим офицерам запаса с большой выслугой лет в армии и ветеранам войны 1877–1878 гг., «не имевшим земли для пропитания». Дополнительные привилегии включали наделение более крупными участками (до 20 га) вдоль границы с Болгарией, отмену поземельных налогов и разнообразных сборов, а также прямые правительственные субсидии. Колонисты в свою очередь лишались права отчуждать эти участки и были обязаны проживать «в центрах колонизации». Жители подобных центров официально назывались «колонистами» [125] .
125
Ibid., p. 46.
Несмотря на значительные ресурсы, выделенные правительством под эту программу, многие современники считали, что она провалилась. Колонисты часто сетовали, что климат Добруджи слишком отличался от того, к которому они привыкли, государство не исполняло свои обещания насчет льгот, а обязательство жить в центрах колонизации было слишком обременительным. Во многих случаях колонисты продавали, вопреки запретам, свои земли либо просто-напросто покидали их. Вследствие этого в 1916 г. в Добрудже проживало лишь 4500 колонистов-ветеранов, на поддержку которых правительство затратило 2,5 млн леев, в то время как еще 3017 бывших колонистов были лишены своих земель государством в 1903 г., когда оно конфисковало у них 38 тыс. га заброшенной земли [126] . Как выразился Николае Йорга в 1930 г., «пример старой [т. е. северной] Добруджи показывает, как выглядит дурно проведенная колонизация» [127]
126
lavorschi, Colonizarea ^in Rom^ania, pp. 147–151; см. также: lordachi, Citizenship, Nation- and State-Building, p. 32.
127
Цит. по: lavorschi, Colonizarea ^in Rom^ania, p. 52.
Если колонизация региона ветеранами оказалась неэффективной, то усилия по его развитию, включая строительство моста через Дунай у Чернаводэ (сдан в эксплуатацию в 1895 г.), порта в г. Констанца и железной дороги, связывающей его с остальной Румынией, как и выделение пахотных земель этническим румынам из других частей страны, привели к экспоненциальному росту населения провинции и изменению его этнического состава [128] . Население возросло до 261 490 человек в 1900 г. и 368 189 в 1912 г. Демографическая ситуация также драматически изменилась: в 1912 г. румыны составляли 56,9 % от общего числа населения, болгары 13,4 %, а турки и татары – 10,8 % [129] . В 1930 г. население северной части Добруджи насчитывало уже 437 131 человека, из которых румыны составляли почти 65 %. Характерно, что их доля в городах (67,3 %) была чуть выше, чем в сельской местности (64,3 %). Это указывает на то, что экономическое развитие само по себе было для этих демографических изменений важнее, чем программы распределения земельной собственности [130] .
128
Об усилиях правительства по развитию Добруджи см.: lordachi, Citizenship, Nation-and State-Building, pp. 43–46; Durandin, „La Russie, la Roumanie et les nouvel – les fronti`eres dans les Balkans”, pp. 66–67.
129
lordachi, Citizenship, Nation- and State-Building, p. 36. Болгарские источники, как легко было предвидеть, продолжали подвергать сомнению истинность этих данных и настаивали на том, что этнические болгары составляли большинство населения провинции даже в 1912 г., но в данном случае их аргументы кажутся преувеличенными. См.: Попов, Българите…, с. 85–105.
130
Расчеты произведены по книге Мануилэ: Studiu etnografic, pp. 34–47. Иордаки излагает историю об интегрировании провинции в румынское государство и нацию, включая ее колонизацию и национализацию ее населения. Мое мнение отличается от его точки зрения лишь акцентами: в то время, как Иордаке приписывает успехи румын в данной области целенаправленным действиям государства (см. особенно lordachi, Citizenship, Nation- and State-Building, pp. 2, 36), я считаю, что решающее значение имело спонтанное движение населения и новые экономические возможности.
После Второй Балканской войны (1913 г.), в которой Сербия, Греция и Румыния воевали против Болгарии, Румыния аннексировала южную часть Добруджи, отторгнутую от Болгарии по Бухарестскому мирному договору. По своей форме на карте южная Добруджа получила также название Кадрилатер, или Четырехугольник. Площадь Кадрилатера составляла 7695 кв. км, а население насчитывало 281931 человека, из которых румын было всего лишь 2,3 %, а болгар, согласно болгарским данным, 47,6 %, по румынским же 43 % (оба источника указывают один и тот же процент румын). Многие болгары были колонистами, которых поселило там болгарское правительство [131] . Таким образом, у румын был повод утверждать, что сложившаяся там демографическая ситуация незаконна и подлежит изменению мерами законодательного и административного характера. 1 апреля 1914 г. был принят закон об организации Новой Добруджи, который предусматривал конфискацию части наделов, выделенных болгарским колонистам болгарским правительством, в период от образования независимого болгарского государства в 1878 г. и до 1913 г., когда область была аннексирована Румынией. Так как большая часть наделов, которыми владели эти болгарские колонисты, не принадлежала им на правах частной собственности, а была арендована у болгарского государства, закон 1914 г. предоставлял им право выкупить эти наделы у румынского государства по рыночной цене (румынское государство как правопреемник болгарского стало после аннексии собственником всех государственных угодий) или же уступить треть надела государству, получив остальное в частную собственность. Поскольку выкуп своих участков по рыночной цене могли себе позволить лишь немногие арендаторы, это положение закона открывало широкие перспективы для перераспределения земельной собственности в провинции. Важной особенностью новой провинции было то, что правом получения земельных участков в ней могли пользоваться не только этнические румыны, которые были гражданами Румынии, но и граждане других государств румынской национальности, которые желали переселиться в Румынию. В новой провинции этнические румыны могли стать колонистами, даже не будучи румынскими гражданами [132] .
131
Jean Nouzille, „La fronti`ere bulgaro-roumaine en Dobroudja”, Revue Roumaine d’Histoire, 35, nr. 1–2 (1996), pp. 36–37.
132
См.: lavorschi, Colonizarea ^in Rom^ania, pp. 45, 130–131; Constantin Noe, „Colonizarea Cadrilaterului”, Sociologie rom^aneasca, 3, nr. 4–6 (1938), pp. 120–121.