Ода на рассвете

Мельник Вирсавия

Солнце начало садиться. Черный высокий бурьян, через который Лиза смотрела на закат, пронизывал алый диск солнца на сотни осколков своими тонкими стебельками. Решившись, Елизавета, встала и проскользнула по улочкам. Вскоре она оказалась за селом. Перед ней раскинулся ее родной уголок, ее дом. Девушке хотелось ещё разок посмотреть на него, вспомнить былые теплые вечера, рассветы и сны, которые рождались в нём.

Лиза тенью прокралась к высокому забору и, дойдя до ворот, заглянула во двор. Она замерла. Здесь стояли машины, богатые повозки. Во всем доме зажгли свет. Свет был теплым и мягким. Там было много людей. Они смеялись, говорили. Играла музыка. Лизе показалось, что она вернулась в своё детство, когда всё тети и дяди, бабушки

и дедушки были живы, когда всё съезжались друг к другу в гости, когда им было так хорошо. Ей чудилось, что там, в доме ее ждет семья, что там папа и мама. Она, доверившись этим чувствам, чуть ли не ринулась внутрь, если бы… не раскрылись двери. Это разбудило Лизу, и она юркнула за стену забора.

На порог вышел Леонид Садовский, тот самый командир. Он расстегнул пиджак и закурил. Лиза наблюдала за ним. Ей было до обиды не ясно, как можно веселиться на беде других. Лицо его было серьёзным, невозмутимым. Было видно, что он погружен в свои мысли, которых никому не понять. Вскоре двери снова раскрылись и к Садовскому подошла женщина. Она сзади обняла его за плечи, что-то шептала, чему-то улыбалась. Она была прекрасна. Лиза позабыла обо всем на свете и любовалась ею. Высокая стройная блондинка в дорогом платье, со вкусом подобранными украшениями. Лиза никогда такого не видела. Она следила за каждым движением незнакомки. Какие были у неё длинные и изящные руки! Левая изнеможённо лежала на плече командира, а в правая окутывала бокал с вином. Женщина подвела бокал ко рту. Красные бархатные губы прикоснулись к прозрачному блестящему стеклу. Женщина сделала упоительный глоток и с таким же наслаждением предложила вино Садовскому.

Лиза с изумлением следила за чарующими плавными движениями ее рук и…в мгновение обомлела! Ее глаза столкнулись с глазами командира. Тот смотрел прямо на неё. Он ее заметил, и кто знает, как давно! Девушка почувствовала, как от испуга и страха сжалось ее сердце и жар подступил к щекам. Садовский криво улыбнулся. Лиза тут же отпрянула от забора и убежала.

– О, Боже мой! Лиза, куда ты пропала? – выскочила из сеней няня.

– Мы очень испугались, – добавил, догоняя Марью Петровну, Сашка.

– Я…– пыталась что-то произнести девушка, но недавно пережитые эмоции не позволили ей это сделать. Лиза скрючилась и закрыла лицо руками.

Няня понимающе и ласково на нее посмотрела:

– Лиза, мы должны быть сильными.

– Я знаю, но…

Марья Петровна взяла ее за плечи:

– Всё будет хорошо. Слышишь меня-то? Родители ваши скоро повернутся. Нам только что и потребно, так это запастися терпением и надеждой.

– Правда?!– тихо спросила Лиза.

– Правда, Лизонька! – уверила ее няня.

– А к нам тётя Лида приходила, тебя искала, – добавил невзначай Сашка.

– Лидия Ивановна? – испугалась сестра. – Зачем?

– Я не знаю,– признался Саша.

– Лиза, что-то, доподлинно, важно. Она сказала, чтобы ты к ней зашла…ночью, то бишь сейчас.

Девушка выскочила на улицу.

– Погоди-и! Хоть лампу-то какую-то возьми! Темно ведь! – прокричала вслед няня, но ее голос едва ли долетел до Лизы, сбиваемый лаем верной собаки.

Стук в дверь.

– Лиза! – впустила доктор в дом Мохову.

– Лидия Ивановна, что случилось? – задыхаясь, выпалила Мохова. Но та была абсолютно спокойна и ровна, что немало удивило Елизавету.

– Ты так бледна, – заметила, как бы невзначай, лекарь. Лиза не нашла, что ей на это ответить.

Женщина с минутку молча смотрела на свою ученицу, а потом сказала:

– Идем.

– Умоляю, – взмолилась девушка, – не томите меня!

Лидия Ивановна завела Лизу в другую комнату. Она поставила свою керосиновую лампу, единственный источник света, на стол и обернулась к окну. Здесь пахло травами и настойками на спирту. Где-то в уголке стучали часы с белочками ручной вырезки. Все в помещении

было как прежде. Все на своих местах, все на своих полочках. Ничего не изменилось с того первого дня уроков Лизы у Лидии Ивановны, изменился только воздух. В нем слышалось небывалое напряжение. Врач скрестила руки на груди и долго вглядывалась в ночное небо, усеянное звездами, хороводом окружающими круглолицую ясную луну.

– Дурные нынче времена, Лиза…– наконец, ответила она и снова надолго замолчала. – Елизавета,– обернулась Лидия Ивановна к Моховой,– ты очень сильна!

– Я? …

– Да, Елизавета, ты. Я долго наблюдала за тобой и с уверенностью могу сделать такой вывод. Ты веришь в Бога. Вера- это удел сильных духом. Именно на тебя, моя ученица и помощница, я могу положиться. Иди за мной,– сказала Лидия Ивановна и подошла к своему рабочему столу. Рассеянная Лиза последовала за ней.

Врач достала из-под стола небольшой сундучок и с поспешностью начала укладывать в него свои книги по медицине, какие-то записи, имеющиеся у неё примитивные инструменты и лекарства. Затем она закрыла сундучок и дрожащими руками протянула его Лизе:

– Возьми.

– Лидия Ивановна, вы…

– Возьми, Лиза! – посуровела врач. – Возьми! – ее подбородок задрожал.

Лиза, испугавшись, послушала ее.

– Ты теперь врач и лекарь, акушерка и знахарка! – голос Лидии Ивановны надломился.

– Лидия Ивановна, о чем вы? Не пугайте меня так!

– Скорее всего завтра меня уже не будет… А людям нужен тот, кто бы о них позаботился… На кого я людей оставлю? – давила в себе слезы лекарь. – На кого? … Я, как и твои родители, для властей стала лишним кадром. Кто-то настучал… В мире есть два класса людей: те, которые честны, трезвы, трудолюбивы, и те, которые рады лишь полениться, похмелиться и завидовать первым. Зависть губит народы, Лиза. Зависть- один из страшнейших пороков человечества.

– Лидия Ивановна…– задрожала Елизавета, – не покидайте и вы нас! …

– У этих «нас» есть ты.

– О, умоляю, не возлагайте на меня эту ношу. Я… Я не смогу.

– Сможешь. Знаю: сможешь. В тебе есть достаточно сил, чтобы служить. У тебя большое сердце, в котором есть место для каждого.

– Лидия Ивановна…– расплакалась Лиза.

– Успокойся, дорогая, – утешая, обняла ее врач. – Тебе нужно спешить. Я специально позвала тебя ночью, чтобы меньше глаз видело. Эти вещи очень ценны. Они тебе пригодятся. Это все отцовские книги. Он меня учил всему, рассказывал, объяснял, – тут Лидия Ивановна отпустила Лизу и подняла голову к небольшому портрету, висевшему на стене. – Да, да, Иван Иванович! Вот вы меня учили и дали мне этот сундучок, теперь и я учу и отдаю сундучок. Наше дело, дело врачевания, не прекращается, папа. Гордись мной! – было слышно, как она проглатывала слёзы, глядя на своего отца.
– Знаешь, Лиза, это он был настоящим лекарем. Он получил образование в Одесском медицинском институте, что поныне считается одним из самых престижных. Сюда отец приехал по воле императора. Я, сколько себя помню, никогда не видела его удрученным своей работой. Я восхищалась им. Он получал исключительно удовольствие, помогая другим. С детства я точно знала, что хочу стать именно такой как папа… Стала ли я такой? – задумалась Лидия Ивановна.

– Более чем, -тихо ответила Лиза.

Врач улыбнулась.

– Я ведь без диплома…– добавила она. – Лечу так, как Иван Иванович обучал… А это есть очень и очень плохо…– тяжело вздохнула женщина. – Ведь из-за того, что я не на государство работаю и люди, которым помогаю, иногда осмеливаются на некую «благодарность», я не являюсь достойным гражданином… Эхах! А ведь потом я замуж вышла. Пришла война и отца, и мужа увела с собой. Родители твои помогали врачам в то время тяжелое. Я тоже с отцом там работала… Так-то …– Лидия Ивановна на пару минут задумалась, а затем, спохватившись, что время уже за полночь ещё раз обняла Лизу. – Всегда помни своё звание и избрание… Иди.