Одержимый
Шрифт:
Жеребец продолжал смотреть на нее так пристально и серьезно, словно мог понимать ее слова.
– Ты – такой замечательно мускулистый и гладкий, – мягким тоном продолжала нахваливать Анаис, оценивающе проводя рукой по его сильной шее. – А еще ты очень горячий. Я знаю, как он любит своих лошадей.
Жеребец горделиво вскинул голову, и Анаис могла поклясться, что видит, как раздувается его грудь.
– Ты важничаешь, да? – рассмеялась она. – А знаешь, что ты – самое красивое создание в этом мире, и я отдала бы все ради того, чтобы прокатиться на тебе? Ты ведь знаешь, не так ли?
Конь снова
– Ты не мог желать для себя лучшего хозяина, – прошептала Анаис, и конь в ответ согласно фыркнул. – Сам знаешь, он будет прекрасно о тебе заботиться.
Повисшую в конюшне тишину вдруг нарушило ржание другой лошади, и жеребец, встав на дыбы, отпрянул назад. Теперь он оказался далеко от Анаис, скрывшись за стенкой стойла.
– Подними ногу, Леди, – мягко произнес голос Линдсея. – Боже, в каком же ты ужасающем состоянии!
Вздрогнув от неожиданности, Анаис принялась озираться вокруг, но разглядеть Линдсея было трудно. Лишь ряд фонарей, висевших вдоль стены, помог примерно понять, где он находится.
– А это что такое, Султан? – спросил Линдсей, перекрывая голосом энергичный звук щетки, которой он, должно быть, причесывал шерсть Леди. – Что это ты тут так расскакался?
Жеребец по-прежнему фыркал и топотал, в волнении вскидывая голову.
– Ох уж эта Леди! Она – красивая крошка, не так ли? Но боюсь, она не для тебя.
Арабский скакун захрипел еще громче и пнул передней ногой по дверце стойла.
– В каком же плохом состоянии ты находишься, моя девочка, – озабоченно пробормотал Линдсей. – Конюхов Дарнби нужно высечь за такой отвратительный уход! Судя по всему, твоя хозяйка еще не видела, что с тобой происходит!
Увы, она действительно не видела свою любимую Леди много месяцев. Как же так получилось, что Анаис с легкостью отказалась ото всего, что когда-то имело значение в ее жизни, – от Линдсея, Энн, своей лошади? Возможно, она, Анаис, оказалась точно такой же, как ее мать. Похоже, эгоистичная кровь матери действительно текла по ее собственным венам. Все эти прошедшие месяцы Анаис беспокоилась исключительно о себе, совершенно не задумываясь над тем, каково другим. Анаис волновала только ее собственная боль.
– На тебе не ездили долгие месяцы! Посмотри, какая ты пухленькая, совсем как девушка, – засмеялся Линдсей, который, судя по доносившимся до Анаис звукам, похлопывал Леди по бедрам. – Твоя хозяйка забыла о тебе, не так ли? Точно так же, как забыла обо всех остальных?
Линдсей выпрямился, и теперь Анаис могла видеть его голову над перегородкой стойла. В полутьме она различала волосы Линдсея, так соблазнительно растрепанные, упавшие ему на брови. Судорожно втянув воздух ртом, Анаис едва не уступила порыву, охватившему ее вместе с этими запахами сена и лошади, которые навеяли воспоминания о том, как она в последний раз была в конюшне с Линдсеем.
Анаис повернулась, чтобы незаметно уйти, надеясь сохранить свой визит в тайне. Арабский жеребец снова фыркнул и топнул копытом, и
Подняв глаза, Анаис увидела возникшего перед ней Линдсея, одетого в льняную рубашку с распахнутым воротом и расстегнутое пальто насыщенного оттенка мха.
– Так это ты – причина волнения Султана, не так ли? Он – тот еще искатель романтических приключений! Всегда замечает самых соблазнительных кобылок. – Улыбка в глазах Линдсея загорелась чувственным огнем.
– Этот конь такой красивый! – воскликнула Анаис, старательно отводя взгляд от его губ. – Я видела, как ты скакал на нем сегодня днем. Мне хотелось еще раз увидеть его, хотя бы одним глазком.
– Где это ты видела меня верхом?
– Из окна своей спальни, – шепотом призналась она.
– Так ты следила за мной? – спросил Линдсей, подойдя так близко к Анаис, что его пальто касалось ее бедер.
– Я… я услышала стук копыт… и… подумала, что, возможно, кто-то приехал в гости…
– Ты знала, что увидишь меня, не так ли? Никто не способен скакать во весь опор к конюшне, кроме меня, а когда-то и тебя тоже.
Он был прав. Анаис знала, что этот безумный топот копыт, раздающийся так близко от конюшни, возвещает о прибытии Линдсея. Он был в высшей степени искусным наездником, столь умело управлявшимся со своими лошадями, что никто, кроме него, не смел бы нестись к конюшне на пределе скорости. Только он всегда буквально летел на коне.
– Я думал о тебе во время прогулки верхом. Задавался вопросом, что могу сделать для того, чтобы ты принадлежала мне, лишь мне одному. – Линдсей опустил голову, теперь их лица оказались совсем рядом. Анаис снова отвела взгляд, больно кусая губы. – Ты не подпустила меня близко этим утром в деревне. Будь у меня пистолет, я пристрелил бы Уоллингфорда за то, что он монополизировал тебя! Какая же это, черт возьми, мука – наблюдать за тобой издали… Такого не было никогда, Анаис.
По-прежнему старательно отворачиваясь и пытаясь изображать равнодушие, она уже грызла свою нижнюю губу. Но это видимое безразличие не помешало Линдсею прильнуть к ней еще сильнее.
– Ты должна знать, что я чувствую. Боже, Анаис, я сгораю от страсти к тебе, и, что еще важнее, ты сгораешь от страсти ко мне. Так почему мы должны продолжать эту пытку? Отвергать желания наших тел, наших сердец? Вместо того чтобы любить, ты сторонишься меня, держишь на почтительном расстоянии, притворяешься, будто больше не хочешь меня видеть!
– Мы не можем вернуться к прошлому. Того, что когда-то существовало между нами, больше не может быть. Ну как мне заставить тебя понять это?
– Что здесь сегодня делал Броутон? – вдруг спросил Линдсей, и в его голосе послышались угрожающие нотки. – Это так ты собираешься заставить меня понять? Разгуливая с ним под ручку на моих глазах?
– Ты не понимаешь, – только и пробормотала Анаис, не в силах сосредоточиться ни на чем другом, кроме уст Линдсея, оказавшихся так близко к ее губам. Она могла уловить мятное благоухание зубного порошка, запах лошади и пота. Многих женщин наверняка оттолкнула бы эта причудливая смесь ароматов, но колени Анаис начали предательски слабеть.