Одержимый
Шрифт:
– Боишься сказать это вслух, Стерн? Ты ведь знаешь, где я был. Далеко за Покровом, вдали от пограничных земель. Мой хозяин с радостью приветствовал в своем царстве убийцу Сэндоу, ради выгоды отнявшего чужую жизнь. Жадность – всегда грех.
Казалось, внутри Дарлингтона шла какая-то борьба. На лице его мелькнуло отвращение, почти тут же сменившись явным удовлетворением. Он радовался наказанию Сэндоу и в то же время оно претило его натуре.
– Порой мелкая месть полезна для души, Дарлингтон.
– Не стоит так небрежно бросаться этим словом,
Вряд ли он имел в виду «месть».
– Алекс? – донесся снизу голос Доуз.
– Лучше, чтобы она тебя здесь не видела.
– Но что это такое, Дарлингтон? – прошептала Алекс. – Как тебе помочь? Есть способ вытащить тебя отсюда?
– Найди Проход.
– Поверь, мы пытаемся. Не подскажешь, где он может быть?
– Если бы я знал, – с отчаянием пробормотал он; от его хриплого смеха волоски на руках Алекс встали дыбом. – Но я всего лишь человек без всякого наследия. Найди Проход, спустись по нему. Я долго не смогу существовать между двумя мирами. Рано или поздно связь порвется.
– Тогда ты навсегда останешься в аду?
И снова выражение лица его дрогнуло – безнадежность сменилась предвкушением.
– Или моя сущность вырвется на волю в этом мире. – Теперь Дарлингтон находился почти у самой кромки круга, хотя Алекс не заметила, чтобы он вставал с места или вообще двигался. – У меня есть потребности, Стерн. Скажем так, не совсем… пристойные.
Когтистые пальцы пронзили золотой барьер, и Алекс, пронзительно вскрикнув, отшатнулась. Дарлингтон, казалось, изменился, стал выше и шире в плечах, рога словно сильнее заострились. А еще у него появились клыки. Я чувствую себя все менее похожим на человека.
Внезапно он вновь очутился в центре круга, все так же сидел, положив руки на колени, как будто вообще не двигался. Может, он и впрямь медитировал, пытаясь удержать демоническую сущность в узде.
– Найди Проход, спустись по нему. Приди за мной, Стерн. – Он немного помолчал, а потом, распахнув золотые глаза, добавил: – Пожалуйста.
Столь безыскусное, человеческое слово оказалось для нее последней каплей. Выбежав из комнаты, Алекс пронеслась по коридору и слетела вниз по ступенькам. У подножия лестницы она столкнулась с Доуз.
– Алекс! – вскрикнула Памела, пытаясь удержаться на ногах.
– Пойдем, – проговорила Алекс, таща Доуз к выходу.
– Что случилось? – поинтересовалась Доуз; она даже не сопротивлялась, безропотно шагая вслед за Алекс. – Тебе не стоило туда подниматься…
– Знаю.
– Мы даже не понимаем, с чем имеем дело…
– Знаю, Доуз. Просто вытащи меня отсюда, и я все объясню.
Алекс распахнула кухонную дверь и с наслаждением вдохнула чистый холодный воздух. Она вдруг вспомнила слова Бельбалм: «Нам открыты все миры. Если мы достаточно смелы, чтобы войти». Может, и потусторонний мир тоже? Она ведь невредимой пересекла границу круга, совсем как во сне. Но что произойдет, если она полностью шагнет внутрь?
Алекс
– Алекс, постой. Вот, держи. – Памела протянула ей свернутые трубочкой белые носки и пару кроссовок. – Я прихватила их для тебя. Великоваты, но лучше так, чем босиком.
Не желая больше возвращаться в дом, Алекс уселась на коврик возле двери и натянула носки и кроссовки. В голове гудело, тело казалось чужим.
– Что ты делала наверху? – спросила Доуз.
В голосе Памелы прозвучали обвиняющие нотки, и Алекс не сразу нашлась с ответом. Наверное, можно солгать, но ей и без того слишком многое нужно объяснить. К примеру, тот факт, что она оказалась в «Черном вязе» в одной пижаме.
– Я проснулась уже здесь, – проговорила Алекс; теперь, когда испуг почти прошел, она начала дрожать от холода. – Я спала… и видела во сне, что оказалась здесь. И вот.
– Ты ходила во сне?
– Похоже на то. И потом меня охватило чувство, словно я не до конца проснулась. Сама не поняла, как оказалась в бальном зале. Но… он разговаривал.
– Он говорил с тобой? – слишком громко спросила Доуз.
– Да.
– Понятно. – Доуз, кажется, замкнулась в себе, и вместо обеспокоенной подруги перед Алекс вдруг предстала наседка. – Нужно тебя согреть.
С помощью Памелы Алекс поднялась на ноги и добралась до машины. Доуз включила обогреватель, и в салоне еле уловимо запахло серой – как обычно после ритуала новолуния.
Доуз положила руки на руль, словно принимая какое-то решение, а потом завела мотор и поехала в сторону кампуса.
На улицах почти никого не было, и Алекс невольно задалась вопросом: а видел ли кто-нибудь, как она шла в «Черный вяз», полуголая, босая, в темноте – совсем как тогда с Хелли? Может, кто-то даже предлагал ей помощь?
До самого Il Bastone Доуз не проронила ни слова. Вернувшись в дом, она смазала ноги Алекс целебным бальзамом и помогла уложить их на покрытой полотенцем подушке, приготовила чашку чая и лишь потом с блокнотом в руках села рядом и проговорила:
– Теперь рассказывай.
Алекс ждала, что Памела проявит больше эмоций, начнет покусывать губы, может, даже ударится в слезы. Но Доуз нацепила на себя маску Окулуса, готового взяться за исследования, записывать и изучать. За это Алекс была ей очень благодарна.
– Он сказал, что у него мало времени, – начала Алекс, а потом по мере сил попыталась объяснить остальное: как он почти прорвал круг, что умолял найти Проход, но не представлял, где искать.
Доуз лишь тихо хмыкнула.
– Какой смысл ему это скрывать? – поинтересовалась Алекс.
– Возможно, он просто не может сказать. Все зависит… от того, насколько в нем сильна демоническая сущность. Ты ведь помнишь, как демоны любят загадки? Они никогда не действуют в открытую.
– Еще он говорил о Сэндоу. Видел его по ту сторону. Упомянул, что хозяин ему обрадовался.