Одержимый
Шрифт:
У Алекс не было ответов на эти вопросы. И что она могла сказать? Прости себя, что пошла на вечеринку. И не кори за то, что считала мир лучшим местом и не верила в чудовищ, скрывающихся за каждой дверью. Но она понимала, что на деле далеко не все так просто.
– Он тебя вообще не видел, – пояснила Алекс. – Люди вроде него… нас не видят, а замечают лишь возможности, за которые можно ухватиться.
Хотя бы в этом Мишель права.
– Ты словно говоришь о магазинной краже, – пробормотала Мерси, вытирая слезы.
– Отчасти так и есть.
– Только не лги
– Постараюсь.
Ничего другого Алекс обещать не могла – иначе ей пришлось бы снова солгать.
12
Весь оставшийся час Алекс отвечала на вопросы Мерси о магии и «Лете». Она ощущала себя словно на экзамене, но рассудила, что в долгу перед соседкой, и старалась объяснить все как можно лучше. И заодно постепенно осознавала неприятную правду: Мерси была бы отличным кандидатом для «Леты». Она хорошо училась, бегло говорила по-французски и неплохо разбиралась в латыни. Однако никого не убивала, а значит, не годилась для их целей.
– Удачи, – пожелала Мерси, когда Алекс собралась на встречу с Доуз. – Надеюсь, ты не умрешь и не покалечишься.
– По крайней мере, не сегодня.
– Ты из-за Дарлингтона не ходишь на свидания?
Алекс, уже коснувшаяся рукой дверного косяка, застыла на месте.
– А при чем здесь он?
– Ну, он ведь не твой кузен. К тому же один из самых привлекательных парней, которых я знаю.
– Он мой друг. И наставник.
– И что?
– Он… мне не по карману. – Слишком красивый, начитанный и повидавший мир, Дарлингтон был не просто скроен из иной ткани, а еще искусно сшит и подогнан по фигуре.
– Люблю дорогие вещи, – ухмыльнулась Мерси.
– Он ведь не кашемировый шарф, Мерси. У него есть рога.
– А у меня родимое пятно в форме Висконсина.
– Я пошла.
– Не забудь, что тебе нужно выбрать книгу из раздела «Юмбрит»! – крикнула ей вслед Мерси.
Юмор в современном британском романе. Сперва настроившись на «Монти Пайтон», Алекс все же взяла «Счастливчика Джима» и «Роман на желтой бумаге». Неплохая замена.
Пообещав Мерси встретиться за ужином, Алекс выскользнула за дверь, радуясь возможности сбежать от бесконечных расспросов. Сейчас Алекс больше тревожилась, как бы остаться в живых, и вовсе не думала ни о свиданиях с парнями, ни даже о случайных связях. И Дарлингтон был здесь ни при чем, пусть даже божественно выглядел без одежды.
Доуз ждала у входа в Стерлинг, неуклюже съежилась возле скульптурной плиты под названием «Женский стол», словно бы могла задремать в любую секунду. Алекс вдруг накрыло непрошеное чувство вины. Доуз не годилась для подобных занятий. Ей надлежало помогать и поддерживать, оставаться в безопасности в стенах Il Bastone, как домашней кошке, посвящать время диссертации, сравнимой по скорости написания с медленно растущим садом. Ритуал, проведенный в «Свитке и ключе», явно выбил ее из колеи и не принес ни капли удовлетворения. Сейчас Доуз выглядела далеко не лучшим образом – под глазами от недосыпания залегли темные круги, немытые волосы висели слипшимися прядями. Похоже, она даже не переоделась с прошлой ночи, хотя в случае Доуз трудно было судить наверняка.
Алекс хотелось бы сказать, что
– Ты вообще спала? – поинтересовалась она.
Доуз резко мотнула головой и еще крепче стиснула в руках статью из «Йель Газетт» за 1931 год, с которой заснула Алекс, и черную записную книжку в кожаной обложке.
– Я всю ночь провела в библиотеке «Леты», пытаясь найти истории о людях, пользовавшихся Проходом.
– Есть успехи?
– Было несколько случаев.
– Это ведь хорошо?
На бледном лице Доуз отчетливо выступали веснушки.
– Я не нашла и пяти записей, которым можно хоть в какой-то мере верить и где содержатся упоминания о ритуалах.
– Нам хватит для начала?
– Ты не понимаешь? – Доуз окинула ее раздраженным взглядом. – Нет ни описаний ритуалов, ни их обсуждений, потому что они не принесли результата, а их участники пытались замести следы. Люди сходили с ума, исчезали, погибали жуткой смертью. Вполне возможно, что именно Проход повинен в разрушении Гераклиона. Нам не стоит в это влезать.
– Мишель так и сказала.
Доуз моргнула покрасневшими глазами.
– Я… Ты рассказала ей о Проходе?
– Она приходила ко мне и пыталась нас предостеречь.
– Не без причины.
– Так ты хочешь завязать с этим делом?
– Не все так просто!
– Вот именно. – Алекс притянула Доуз к стене и понизила голос. – Если ты не хочешь попробовать взломать гробницу «Свитка и ключа» и открыть очередной недоделанный портал, ничего другого нам не остается. Или мы ищем Проход, или нам придется его уничтожить. Третьего не дано.
– В начале ритуала нас хоронят заживо. – Доуз трясло.
Алекс неловко положила руку ей на плечо.
– Давай пока просто поищем, ладно? Мы ведь не обязаны проходить через него. Сейчас это лишь исследования.
Доуз прерывисто вздохнула и кивнула, словно бы Алекс прошептала изменяющее заклинание. Исследования были ее стихией, родной и понятной.
– Расскажи о писце, – попросила Алекс, стремясь сменить тему и не заставлять Доуз больше говорить о смерти или разрушении.
– Здесь восемь писцов, – пояснила Доуз и, отступив на несколько шагов назад, указала на каменную кладку над дверями Стерлинга. – Все из разных уголков мира. Справа более поздние цивилизации: майя, китайская, греческая, арабская. Вон там афинская сова. А слева – четыре писца древности: наскальные рисунки кроманьонцев, ассирийская надпись из библиотеки в Ниневии, отрывок из Псалмов на иврите и египетская письменность… Иероглифы выбрал доктор Ладлоу Сегин Булл.
«Если бы я мог заставить тебя полюбить книги больше, чем собственную мать». Подходящая надпись для библиотеки. А, может, нечто большее?
Доуз улыбнулась. Под влиянием захватывающего открытия ее страх отступил.
– Доктор Булл принадлежал к Замочникам, был членом «Свитка и ключа». Сперва изучал юриспруденцию, но потом переключился на египтологию.
Разительное изменение. Алекс ощутила прошедшую по телу дрожь возбуждения.
– Это первый шаг к Проходу.