Одержимый
Шрифт:
– Но и помогать не собираешься.
– С чем именно?
Алекс заколебалась. Все, что она скажет сейчас Мишель, в скором времени может стать известно Майклу Ансельму. Однако Дарлингтон считал Мишель одной из лучших в «Лете», и она по-прежнему могла бы оказаться полезной, даже если не хотела пачкаться в грязи.
– Мы нашли Проход.
– Дарлингтон был прав? – Мишель села ровнее.
– Само собой. – Алекс не смогла сдержать улыбку. – Проход существует на самом деле. И он здесь, в кампусе. Мы можем…
Мишель вдруг вскинула руку.
–
– Но…
– Алекс, Йель предоставил мне стипендию. Члены «Леты» об этом знали. Отчасти именно поэтому я с ними и связалась. Я нуждалась в деньгах и с радостью делала все, что просили. Моим Вергилием стал Джейсон Барклай Картрайт. Он не очень-то охотно исполнял свои обязанности, поскольку мог позволить себе лениться. У меня такой роскоши не было. И у тебя тоже. Подумай, чем может обернуться для тебя подобное упорство.
Алекс уже знала ответ. Но ее решимость никуда не делась.
– Я в долгу перед ним.
– А я нет. – Вот так легко и просто.
– Думала, тебе нравится Дарлингтон.
– Точно. Милый мальчик. – Несмотря на то, что сама она была старше всего на три года, Мишель видела в нем лишь маленького мальчика, играющего в рыцаря. – Он хотел верить.
– Во что?
– Во все. Доуз сказала, во что ты можешь вляпаться? Что влечет за собой подобный ритуал?
– Упомянула, что нам нужны четверо убийц. – Точнее, еще двое, поскольку они с Доуз вполне укладывались в эти требования.
– Для начала. Проход – не просто какой-нибудь магический портал. Нельзя просто взять и в него шагнуть. Чтобы попасть в потусторонний мир, тебе придется умереть.
– Я уже умирала, – отозвалась Алекс. – Я вернулась из пограничных земель. И оттуда тоже выберусь.
Мишель покачала головой.
– Ты собираешься броситься в омут с головой, ничуть не заботясь о последствиях.
«Я – ходок Колеса, – хотелось признаться Алекс. – Если и действовать, то мне». Вот только она сама не знала, что это означает. Фразы вроде: «Я особенная, это мое призвание» звучали по-детски глупо, и слова Мишель были не так уж далеки от истины. Алекс и впрямь рвалась в бой, ощущая себя пушечным ядром, почти безвредным в спокойном состоянии. Однако стоило толкнуть ее и позволить как следует ускориться, она могла в чем угодно пробить брешь.
– Умирать не так уж плохо, – проговорила Алекс.
– Знаю. – Поколебавшись, Мишель отогнула рукав, и Алекс впервые увидела ее татуировку. Точку с запятой. Известный символ.
– Ты пыталась покончить с собой.
Мишель кивнула.
– В старшей школе. В «Лете» не знали об этом, иначе никогда не стали бы со мной связываться – слишком рискованно. Я побывала на той стороне. Ничего не помню, но поверь – это совсем не то же самое, что заскочить в проходящий мимо автобус. Я не намерена туда возвращаться. Алекс… я вовсе не шпионю для Ансельма. Просто хочу предупредить. Там, по ту сторону Покрова, могут ждать не только Серые.
Алекс вспомнила воды пограничной
– Они пытались меня там удержать.
Мишель кивнула.
– Потому что голодны. Ты читала «Демонологию» Китчера?
Само собой, нет.
– Нет, но слышала, что это очень увлекательное чтиво.
Мишель устремила взгляд в небо.
– И как Дарлингтон с тобой работал? В архивах «Леты» есть экземпляр. Прочитай ее, прежде чем ввязываться в безумные авантюры. Мир мертвых – не то место, куда можно просто заглянуть в гости. Однажды я с трудом выбралась оттуда и не рискну снова соваться.
С этим было трудно спорить. Грядущая прогулка в ад вызывала сомнения даже у Доуз. Мишель имела полное право жить своей жизнью и навсегда покончить с «Летой». И все же Алекс злилась, ощущая себя маленьким брошенным ребенком. Ведь им с Доуз вдвоем не справиться.
– Я понимаю, – мрачно проговорила она и сама смутилась от прозвучавшей в словах горечи.
– Надеюсь. – Мишель расправила плечи, явно радуясь избавлению от тяжкого бремени, закрыла глаза и вдохнула воздух, в котором уже появились первые осенние нотки. – Дарлингтон очень любил это место.
– Любит, – поправила Алекс.
Мишель лишь мягко, грустно улыбнулась. И Алекс испугалась.
«Она думает, у нас ничего не выйдет. Верит в это».
– Ты видела памятную табличку? – спросила Мишель.
Алекс покачала головой. Мишель подвела ее к одному из окон.
– Джордж Дуглас Миллер принадлежал к Костяным. Он разработал целый план расширения гробницы «Черепа и костей» и постройки общежития. – Она указала на башни, высившиеся над лестницей, ведущей в сад скульптур.
«Зубчатые. – Алекс словно наяву услышала шепот Дарлингтона. – Косят под Средневековье».
Прежде она их даже не замечала.
– Эти башни раньше возвышались над старым залом выпускников. Когда в 1911 году Йель снес здание, Миллер перевез их сюда. Они стали первым шагом в воплощении его грандиозного плана. А потом у него закончились деньги. Или, может, желание пропало. – Она постучала по табличке у основания окна.
«Начало Вейр-холла, здание которого Йельский университет приобрел в 1917 году, было положено еще в 1911 году Джорджем Дугласом Миллером (окончившим в 1870 году бакалавриат), стремившимся отчасти воплотить свою мечту – „построить в самом сердце Нью-Хейвена точную копию оксфордского четырехугольника“».
Однако Алекс больше поразило второе предложение.
«Эта табличка, в соответствии с его пожеланиями, была установлена в память о его единственном сыне Сэмюэле Миллере, 1881–1883, который родился и умер в этих стенах».