Одесский юмор. XXI век
Шрифт:
Отказавшись от услуг гостиницы «Интурист», пришельцы в элегантных спецовках, раздражавших глаз на фоне замасленных и обязательно рваных фуфаек местных пролетариев, буквально за несколько дней прямо на причале смонтировали для себя из специальных контейнеров целый городок – с жилыми помещениями, кухней, столовой и даже… баром. Изумлению приходивших на стихийные экскурсии портовиков не было предела: все собираемые для городка конструкции монтировались удивительно легко, даже кувалда для подгонки не требовалась! И, самое интересное, работали вроде бы не спеша, «валиком», а результата достигали в кратчайшие сроки. Причем какого результата! Вот немчура!..
Потом
Первый рабочий день начался ровно в восемь по удару колокола. Чтоб работалось веселее, из установленного на краю верстака кассетного миниатюрного магнитофона, каких и не видывали в порту, лилась добротная джазовая музыка. Точно в полдень – опять же по колоколу – немцы, все как один, разом положили на верстаки инструменты и, даже не выключив магнитофон, отправились подкрепиться в свою столовую, где к этому времени их уже ожидали на сервированных столах дымящиеся паром тарелки. Поскольку не нужно было толкаться в очереди, обливая друг друга гороховым супом и крепким матом, на прием пищи уходило всего тридцать минут. Тот же колокол извещал о начале второй половины рабочего дня, и немцы, докуривая на ходу свои импортные сигареты, потянулись к рабочим местам.
Здесь последовала общая немая сцена – совершенно немая, не нарушаемая даже магнитофонной джазовой музыкой. Выражая всей своей пухлой немецкой физиономией несказанное удивление, бригадир в сопровождении переводчика (сам-то по-русски, кроме «карашо» и «спасиба», ни бельмеса сказать не может, иностранец занюханный) отправляется на поиски старшего стивидора из местных, отвечающего за контакты с немцами.
Старшего стивидора Буряка на месте не оказалось: обед, святое дело. Появился он минут через сорок после окончания перерыва (А что такое? Имеет право: у него ненормированный рабочий день!) и долго не мог врубиться в очень странную речь переводчика. Думаю, что любой из нас, окажись он на месте этого стивидора, тоже не сразу сумел бы понять, чего от него хотят.
– Наш с вами контракт не предусматривает уборку с причала на время обеденного перерыва инструментов, – очень убежденно говорил переводчик. – Кому он мешает, и для чего это нужно, если перерыв длится всего полчаса? Вы нарушили контракт, потому что теряется время на неоправданный перенос инструмента…
Здесь что-то буркнул бригадир, и переводчик добавил:
– Даже для чего-то магнитофон убрали…
Ничего не понимающий старший стивидор Буряк вместе с надоедливыми иностранцами выходит на оккупированный немцами (в этот раз – в мирных целях) причал.
– О каком инструменте вы говорите? – недоуменно осматривается стивидор. – Где он?
– Вот и мы интересуемся, – приглушенным эхом отвечает немецкая сторона, – где он?
В этом месте до Буряка начинает медленно доходить весь кошмар ситуации.
– А может, его ваши ребята сами припрятали? – с робкой надеждой мямлит старший стивидор.
– А зачем нам его прятать? – после короткого совещания с бригадиром говорит переводчик. – Ведь мы же работаем на охраняемой территории…
В общем, скандал получился – тот еще! Срочно вызванная из Водного отдела милиции оперативная группа сотрудников произвела тщательный досмотр близлежащих помещений, но ничего такого, кроме нескольких десятков
К чести немецких компаньонов, они довольно оперативно подвезли новый комплект инструментов, но поставили на месте монтажных работ собственную охрану. Вскоре работы были продолжены и завершены в сжатые сроки. Зерноперегружатели прекрасно проявили себя, внеся достойный вклад в осуществление Продовольственной программы на территории одной шестой части нашей планеты.
…В конце 1970-х, побывав в немецком порту Гамбург, куда наш белоснежный лайнер «Максим Горький» зашел в док на ремонт, я еще раз увидел, как местные работяги безалаберно оставляют на рабочем месте свой инструмент, отправляясь на перерыв. И меня буквально поражает не столько эта детская, провоцирующая нормальных людей доверчивость, сколько полное безразличие к лежащим без присмотра достаточно дорогим инструментам проходящих мимо. Ну народ! Как это – пройти и не взять то, что, как говорится, плохо лежит?! Вот и получается: что для немца хорошо, для нашего человека – «дуже велика спокуса»…
А еще майор!
Как все «канавские» мальчишки, я стремглав мчался на звуки маршировавшего впереди колонны курсантов среднего мореходного училища оркестра, два раза в день – до и после занятий – проходившего мимо нашего дома в начале Канатной. Впереди оркестра вышагивал, величественно дирижируя, статный пожилой красавец. Его руки, одетые в ослепительно белые перчатки, завораживали не только идущих за ним строем музыкантов, но и мгновенно собиравшиеся толпы зевак. Он достаточно заметно прихрамывал, но это никак не убавляло царственности его походки.
Детство очень давно закончилось, но любовь к оркестровой духовой музыке я сохранил навсегда. Уверен, что главную роль в этом постоянстве сыграл человек по фамилии Янус – тот самый дирижер в белых перчатках из моего послевоенного детства. Между прочим, с этим человеком в первые послевоенные годы произошла трагикомическая история, каким-то чудом оставшаяся для него без последствий. О ней я узнал от моего друга Николая Голощапова, предупредившего меня, что это может оказаться очередным одесским мифом. Как бы там ни было, я с удовольствием перескажу ее.
… Когда до приезда в послевоенную Одессу партийно-правительственной делегации ставшей дружеской для нас Румынии оставалось несколько дней, дирижер гарнизонного духового оркестра впал в отчаяние, и его можно было понять. При торжественной встрече высоких гостей следовало играть гимны СССР и Румынии. С нашим гимном проблем не было, а где достать ноты румынского гимна? Вот дирижеру и подсказали – только Янус может помочь, а если у него не окажется этих нот, значит, их нет в Одессе ни у кого. Вот и отправился наш майор с визитом к Янусу.
Янус встретил неожиданного гостя приветливо, предложил коньяк и поинтересовался целью визита.
– Выручайте, коллега! – сразу приступил к делу дирижер гарнизонного оркестра. – На вас вся надежда…
– А в чем, собственно, проблема? – прихлебнув коньяк, удивился хозяин. – Да вы успокойтесь, если что-то зависит от меня – обязательно помогу.
– Мне позарез нужен гимн Румынии, – нервно выпалил майор.
– И это все? – еще больше удивился Янус. – Из-за этого на вас лица нет и вы на моих глазах повышаете себе кровяное давление?