Одесский юмор. XXI век

Хаит Валерий

Это папа. Он приехал в Одессу учиться в университете и сначала жил в общежитии.

– Что интересно, ни в одной комнате не было розеток, чтоб не включали кипятильники – боялись пожара. Так мы брали на факультете провода и подключали кипятильник к лампочке под потолком. Удлинителей тогда не было, так что приходилось ставить табуретку на табуретку, а на самый верх, прямо под лампочкой, – кастрюльку с водой. В которую мы часто клали картошку или там яйца, чтобы сварить в кипятке. И вот один раз только мы положили в кастрюльку яйца, собрали всю эту пирамиду и поставили кастрюльку наверх, как выключили свет. А в комнате нас тогда жило много, человек шесть. Мы очень осторожно, чтобы все это не свернуть, расселись

по сторонам и стали ждать. Прошло минут десять, свет, наконец, включили – пирамида стоит. Мы полезли наверх, сняли кастрюльку – и что бы вы думали? Яиц в ней не было!..

Наконец родителям удается вытащить нас из-под стола кушать сладкое. Мы с аппетитом едим шоколадный торт, запивая его сладким горячим чаем. Бабушки разливают чай по блюдечкам и терпеливо дуют на него, разговаривая о чем-то своем, но мы уже не слушаем.

Мы устали. Нам хочется спать.

Все начинают собираться.

Мы выходим в коридор, где ворохом сложены пальто, шубы и шапки.

Мамы обувают нас, одевают и ведут домой.

Февраль. Мы идем в темноте по пустынным заледеневшим улицам.

На небе, сколько мы ни вглядываемся, нет ни слова о том, что нужно громко стучать.

Мы останавливаемся на углу Франца Меринга, прощаемся – Валерке с папой и мамой теперь вниз, а нам направо, – и через пятнадцать минут я уже лежу в своей постели.

Дома тепло, в печке светятся раскаленные угольки; мама садится рядом, чтобы рассказать сказку. Я закрываю глаза, но не могу уснуть: папа, дядя Вася и дедушка без перерыва говорят про Островидова, Читу и Середину-Буду прямо у меня в голове. Тогда я открываю глаза и спрашиваю:

– Мама, а почему так – все давно ушли, а голоса остались до сих пор?

Александр Свинарчук

Божья коровка

Божья коровка на летнем лугу.Жаль, подоить я ее не смогу.Я при доении божьих коровокСлишком, признаться, бываю неловок.

Водой не разольешь

– Я вынужден уйти к другой.– И я с тобою, дорогой.

* * *

Я как-то выглянул в окно,А там сплошная темень.И мне вдруг стало все равно,Как проводить свой времень.

В галерее

На стене висит картина:«Царь никак не грохнет сына».

Про это

Мне про это мечталосьДней, наверное, сто.Наяву оказалось:Это – вовсе не то.

Автобиографическое

За ночлег и скромный ужин,Вечерами сняв штаны,Подрабатываю мужемЯ у собственной жены.

Тихий вечер

Я леплю из пластилинаС длинным носом Буратино.Дали б водки – я бы пил,А не черт-те что лепил.

Незнакомке

Гляжу

на вас и думаю:Ну до чего красавица!Какой примерно суммоюЯ смог бы вам понравиться?

Между прочим

А у Сидорова сноваСын похож на Иванова.

Письмо ученому соседу

Потолок в моей квартире —Затопляемейший в мире.

Дождался

Когда мне звезданули в глаз,Я понял: вот он, звездный час!

Творческий тайм-аут

Я не писал почти полгодаСтихов для нашего народа.Набравшись сил, могу опятьЕще полгода не писать.

Ни капли

Ни капли с утра и ни капли в обед.Причина – пипеток в наличии нет.

Все путем

В глазах мы собственных растем,Одну из двух избрав систем.И все у нас теперь путем,И как всегда – опять не тем.

Телеграмма с курорта

«Данное ранее словоСдержать до конца не готова».

Диалог

– Откуда будешь? Как дела?– Неплохо. Буду из горла.

Секс-бомба

Тротиловый ее эквивалентНе оценил как следует клиент.

Лозунг

Товарищ, верь, пройдет она —Башка с большого бодуна!

Томная дама

Она вздыхать любила томно,Как огнедышащая домна.Но жаль, что в отношеньи доменМой опыт более чем скромен.

Не доросли

Как-то мне набили глазУ ларька пивного.Тяжело пока у насСо свободой слова!

Встреча

Что утром явился, не подала вида,Открыла, услышав настойчивый стук.В глазах ее нежных застыла обида,В руках мускулистых – чугунный утюг.

Семен Лившин

Дама с собачкой Баскервилей