Один день Христофора
Шрифт:
ЭПИЛОГ
"Не умом Философ привлек меня, и не пустым обольщением покорила меня примадонна, не показным величием...
Чем же?..
Не знаю, чем привлекает взгляд звездное небо...
Правда, есть и такие люди, которые рождаются как бы с камнем вместо сердца и без души... с ними говоришь как со стеной...
Молчанию меня учил дядя Гомер...
Он же учил меня словам... он пел,
Когда дядя Гомер умер, моим воспитанием занялся Философ, в речах которого я нашел отголоски голоса дяди Гомера и некое устремление ввысь...
Я и не догадывался, что однажды проснусь писателем, и скорее огорчил, нежели обрадовал Философа, сообщив ему эту новость...
Он долго не мог понять, о чем я говорю и какую несомненную истину я смог открыть в 13 лет...
Скользкий возраст, надо сказать... я уже все изведал и познал в воображении...
Свой вымысел я заключил в рамки романа, который не отважился дочитать до конца...
Уже с самого начала все было исполнено значения и заставляло предчувствовать, что случится что-то ужасное...
О чем я думал, когда писал этот роман?.. я думал о дяде Гомере, о француженке, которая учила меня игре на пианино, и о Соне, ее племяннице...
Истории дяди Гомера в комментарии к апокалипсису подчиняли мой разум, воображение и даже чувства... я не мог заснуть... меня пугали сновидения...
Около полуночи меня окружили тени, и я верил, что не зря... они грозили отдать меня бесам и спустить еще ниже, если я не уступлю искушению, страсти...
Я спустился ниже... подо мной разверзлась земля, и я оказался в кромешном мраке преисподней...
Меня окружили эфиопы, но я сторонился их, я искал Соню...
Не знал я, кто владел Соней за гробом, а узнав, проснулся в слезах...
С эфиопом, родом из Африки, мне пришлось бороться, стать необузданным, страшным...
Я кочевал в пустыне, дома у меня не было, верблюд был мне и домом и женой...
Соня скрылась в толпе воспоминаний...
Но однажды песчаная буря похоронила меня... спасла меня Соня...
И снова передо мной предстал эфиоп...
Я молил бога, копил силы и соблазнялся надеждой победить эфиопа, для задержки сражения искал предлоги, то пыльная буря мешала начать сражение, опасно, можно ранить самого себя, то снег... представьте себе, в пустыне вдруг выпал снег
Ночи я проводил в пещере...
Издали Соня ранила меня, сокрытой раной она была в моей груди, жгла огнем... я бредил, метался на ложе, в исступлении стихи шептал, уязвленный ее красотой, грацией... вслух я не мог говорить, голос пресекался...
Луна смотрела, слушала... зрелище не удивляло ее...
Луна месяцем стала, померкла, склонились к закату и звезды, блеск потеряли...
Уже
Я стою, смотрю и тоскую...
Ребенка у нас не было, но он лежит рядом с ней, как любовник, сосок ее сосет, то один, то другой...
Лицо его гримаса искривила... пустой сосок...
У него сходство с эфиопом... тьма его отец...
Из окна открывался вид на руины замка... его восстанавливают, башни растут, уже небо достают, и под землю уходят до дна преисподней...
Вход есть и туда, и сюда... живи и радуйся, но радости нет, одна тоска...
В отражении вижу себя, лицо бледное, как будто мое, и не мое...
Что-то меня мучает...
Не болезнь меня мучает, обида... эфиоп победил меня коварно...
Ребенок перелетел от Сони ко мне на грудь, в складках хитона гнездо себе свил...
Глаза эфиопа кровью налились... зло в нем растет... где же предел?..
Соня меня соблазняла и эфиопа... не лучше ли было мир заключить и скрепить его браком на небе...
Жениха пусть Соня сама выберет, не смерть...
Или поровну любовь разделим?.. почему бы нет?..
Только вряд ли она согласится... такая любовь в приданое только раздор принесет...
А что Соня?.. неужели ответит отказом?..
Бог проявил благосклонность, пробудил меня, но луна опять усыпила...
Продолжился сон... и все еще длится, длится...
Не знаю, судьба или случай снова привели меня к стенам замка примадонны...
Стены сошлись, обняли башни... три их было, и у каждой свое лицо и имя от бога...
Откуда у меня эти воспоминания?.. иногда они чем-то напоминают исповедь маньяка, далекую от христианского смирения... они описывают мое безумие и так ярко...
От чего я сошел с ума?.. не от ума, от чувств... и еще ребенком...
Я боялся темноты, и любил ее, в ней я укрывался и оплакивал себя, я чувствовал себя покинутым...
Родителей я воображал, мне пришлось признаться в этом дяде Гомеру, приставленному ко мне богом... он был моим воспитателем... он не бросил меня на произвол судьбы и случая после исчезновения родителей в копях...
Дядя Гомер нашел меня в пустой комнате... нет, я не кричал, я лежал на столе и созерцал потолок в пятнах сырости, которые казались мне облаками...
За ними было небо, а что было за небом?..
Увидев лицо дяди Гомера в обрамлении вьющихся рыжих волос, я заплакал...
Дядя Гомер был так похож на бога... не важно, что произошло между нами, но когда я вспоминаю лицо дяди, на моих глазах выступали слезы и голос звучит сдавленно...
Мне кажется, говорить я начал еще в утробе матери, там же я увидел свои первые сны...