Один день Христофора
Шрифт:
Среди теней появилась Соня, племянница француженки, которая учила меня игре на пианино...
Застенчивый, неловкий, заикающийся, но искренний я влюбился в Соню, поманившую меня надеждой...
С Соней я узнал то, чего раньше не знал и не подозревал в себе, о чем говорил Семен... говорил он громко, не заикаясь, не боясь никаких опровержений...
Семен знал цену слов, опутывал нитями интриг всех, как и его отец, создавший себе успех на сцене... ему случалось даже срывать аплодисменты... он слепил
Можно вообразить, какое впечатление Семен произвел на Соню...
Все у него было, и ловкость, и уловки, не было только тонкости, и вкус еще не определился...
Я же 60 лет ждал, когда во мне проснется гений... я жил, как бог, созерцал, видел прекрасное, высокое, величественное, у меня были почитатели...
Обстоятельства подтолкнули меня начать писать, я поддался соблазну... мое заблуждение породило пьесу, шедевр, появившийся в разгар смутного времени, странную смесь романтической героики с непринужденной иронией...
Исчезновение Сони и связанные с этим событием угрызения совести вынудили меня покинуть театр и город... я посвятил остаток своего вдохновения богу, стал писать благочестивые плачи...
Семен женился на вдове, обещал ей быть мужем, но обещания не выполнил, переселился в восточную часть города, он не стеснялся просить и принимать благодеяния горожан, говорил, что он слуга бога, и пел странные плачи, оплакивающие изменников и палачей...
Семена угнетала бедность...
Трудно вытерпеть это унижение, хотя он не отличался тонкостью чувств, ему изменяло чувство меры, такта, приличия...
Все это не способно объяснить и извинить его...
Он жил, как и писал, запутывая и распутывая нити интриги, меняя по мере надобности женщин и место действия, подталкивая события и их героев к гибели...
Это был хаос, некое подвижное, зыбкое, изменчивое нечто, странное своей формой и страшное содержанием...
У Семена было много браков, и ни один из них так и не заключился, невесты остались нетронутыми, даже испытав с ним минуты страсти...
Он был одержим манией во все вмешивать любовь... и внешне он был больше похож на женщину, не без грации, изящества и воображения...
Мое положение в то смутное время было нисколько не лучше... и я жил, как и писал... я был угловат, неуклюж, молчалив...
Мне хватало меня одного...
Был вечер... закат соделал воду вином и зажег дом дяди Гомера...
За стеклами углового окна я увидел фигуру Сони, ее лицо светилось во мраке, мраком не объятое...
В стеклах окна отражался город, существующий в земной действительности и его отражение на небе в облаках...
Отходил город на небо по суше, потом по воде...
Там он содержался как сокровище, которое ни моль, ни ржа не истребляли, червь не ел... и печаль не вредила ему...
Но
Не было там и места, в котором я находился и мог бы оказаться, если бы продолжал идти, но я остановился и сел на камень, еще теплый от солнца, которое зажгло этот день и ушло за море...
Бог не спас Соню, не спас он и город, оставил лишь его отражение на небесах...
Прав был Философ, когда говорил, что одни люди, как и вещи, от природы предопределены к гибели, а другие - к спасению...
Все не спасутся...
Одни войдут в Царствие Небесное, другие останутся снаружи, возлягут на траву и станут травой...
"Все мы растения Отца Небесного..." - говорил Философ...
Чувствую слабость, головокружение... не могу вспомнить других подробностей, о которых он говорил...
Скрываясь от гонений, он удалился в подвалы замка, жил там, в ожидании времени, когда все его враги лягут ему под ноги, и останется последний враг - смерть...
Нет ни дяди Гомера, ни его дома...
От замка остались одни руины после нашествия грязи и войны с собаками... и сад заглох...
Такая вот история с биографией, которая все длится и длится...
Конца ей нет...
* * *
"В настроении Философ смешил меня, потом стал смешить примадонну и ее мопсиков...
Он любил женщин с хорошими манерами...
"Без женщин ничто мне не мило, но лучше держаться от них подальше... они рождают стихи, но туманят мысли..."
Христофор слушал Философа и следил за Соней, которая порхала как цикада от куста к кусту, меж ветвей, среди листвы, питаясь то цветком, то каплей влаги, резвилась, что-то пела в полголоса и вздыхала...
Христофор отвлекся, поискал ее, но она скрылась, оставив на кустах цветущей жимолости свои ленты...
Взгляд Христофора скользнул по руинам замка, по заглохшему саду, по пруду, от которого осталась грязь и тина, остановился на статуе Философа...
Переждав приступ тоски, Христофор встал и пошел дальше, подобный мертвецу, увлекая за собой тени Философа и примадонны...
Одиночество, которого так жаждут люди несчастные, примадонну угнетало...
"Ну, довольно уже... пора остановиться... кстати, что с рукописью?.."
Рукопись мемуаров примадонны разрослась до романа без конца... в ней осталась ее жизнь, горести изгнания...
"Я отказывался слушать ее жалобы... я ей не верил, к тому же она отвергала всякое утешение...
Примадонна играла с мопсиками, окруженная свитой, чужими людьми, которым не было дела до ее переживаний, муках одиночества, тоски, отчаяния, мыслях о смерти...