Один коп, одна рука, один сын
Шрифт:
Несмотря на ужасный стресс, несмотря на большие сомнения в том, что она успеет на крестины собственной дочери, Фрэнси наслаждалась ездой. Стекло опущено, левая рука снаружи, пальцы барабанят по крыше автомобиля, правая — на руле. Музыка ухает из динамиков, разношерстная попса, в общем-то, не в ее вкусе, но это часть удовольствия, когда едешь одна в машине. Волосы развеваются на ветру, холодящем кожу под платьем. И еще это щекочущее чувство, когда понимаешь, что все-таки не полностью контролируешь машину.
Она вспомнила первую машину, которую купила на собственные деньги, когда ей только
В те времена она всегда водила в перчатках и красила губы ярко-красной помадой под цвет машины. Носила белые джинсы, джинсовую рубашку с расстегнутым воротом, красила веки голубыми тенями, сильно поливала лаком взбитую челку и мечтала сбежать куда-нибудь подальше.
Да, вечное желание сбежать.
Она была наследной принцессой Юсефа и конечно же хотела пойти по его стопам, но иногда нактывало желание делать что-то совсем другое, все что угодно, лишь бы не то, что предопределено судьбой.
И сейчас у нее по-прежнему иногда возникало желание прыгнуть в машину и укатить куда глаза глядят. Туда, где ей захочеться остаться и где никто не знает, кто она такая. Туда, где она смогла бы стать другим человеком.
Она ехала по извилистым дорогам, которые вели все дальше и дальше сквозь бесконечный лес. Изредка навстречу попадались другие машины, но вообще вокруг не было ни души.
Опять взглянула на часы. Уже прошел целый час. Она позвонила пасторше:
— Я опаздываю минут на пятнадцать. Пусть органист пока сыграет несколько летних гимнов.
Пасторша согласились. Значит, можно перевести дыхание. Если с паромами не будет накладок, в четверть четвертого она уже приедет.
Отпила кофе из термоса. Вдали уже показался первый паром. Фрэнси слегка расслабилась и сделала музыку потише. Вспомнила о Бенни. Нужно попросить Манге, который сидел, и не раз, поговорить с людьми в следственном изоляторе, чтобы ей устроили визит инкогнито. Она хотела навестить Бенни, но не собиралась делать это официальным путем. Полиции незачем знать, что они знакомы…
Она резко затормозила перед вылетевшей навстречу машиной.
— Не отвечает, — сказала Крошка Мари, стоя на пороге церкви на костылях в обнимку с Эрьяном.
Без четверти четыре. Фрэнси так и не появилась. Люди начали волноваться. Пер крепко держал за руку Адриана, у него болел живот, и в голову лезли нехорошие мысли. Пенс гулял с Бэлль в коляске. Будущие крестные Джим и Луиза пребывали в полном замешательстве. Лиза, по случаю нарядившаяся в обтягивающие белые джинсы, светло-сиреневую кофточку и светло-коричневые босоножки, сидела и думала, нравится ей Джим или нет. У Луизы был предменструальный сидром, и ей все время хотелось плакать, но вместо этого она отпускала язвительные замечания. Женщина-пастор обходила собравшихся, и от нее должно было веять миром и покоем, но на самом деле она была дико раздражена тем, что мамаша ребенка не удосужилась приехать вовремя. Манге сидел в церкви, молился за упокой убитых товарищей и просил у Господа совета, не податься ли ему в какую-нибудь более мирную сферу деятельности,
Крошке Мари пришла эсэмэска от Бенни с жалобами на обстановку и жратву в следственном изоляторе. Он собирался бежать и просил о помощи.
Она ответила, что они обмозгуют это всей компанией и сообщат ему результат. Затем она еще раз с беспокойством посмотрела на часы. Прошло еще полчаса. Где, черт возьми, Фрэнси?
Юсеф с Грейс стояли рядом и боялись самого худшего. Почему они не смогли ее защитить? Да, она взрослая женщина, но ведь они всю жизнь должны нести за нее ответственность, и вот теперь они не справились.
Кристина стояла в стороне и завидовала, что они так волнуются за сестру, которая не удосужилась приехать вовремя.
17
Пираньи в лабиринте
Адриан выбрался наружу из лаза и растянулся на траве в заросшем саду соседа, которого никогда не было видно и который, по видимому, ни разу за год не появился в своих владениях. Но Адриан не жаловался: гораздо удобнее иметь соседа, который понятия не имеет о том, кто и когда шмыгает по его саду.
Иногда он выходил даже ночью, когда не спалось, а на небе ярко светила луна. Он выскальзывал на улицу, пробирался через свой ход и убегал к лесному шалашу в надежде, что там его ждет Тея.
Но и сегодня ее там не было.
Адриан залез в спальный мешок, хотя было довольно тепло, но так казалось уютнее, будто Тея сидит рядом и делится с ним своим теплом.
Открыл принесенный с собой ноутбук, подключился к Интернету. Он жевал шоколадный батончик и лазал по страницам про космос и с разными играми, и в конце концов мальчик вышел на сайт, где люди размещают объявления о пропавших родных и друзьях.
Он поместил объявление о Тее.
Ни родители Теи, которым он много раз звонил и спрашивал, не знают ли они, куда делась их дочь, ни мать, ни социальная служба, куда он тоже звонил и даже пытался говорить взрослым голосом, не дали ему ответа.
Он ничего не понимал, и ему было очень грустно и одиноко.
Неужели они думали, что в их общении с Теей было что-то опасное? Или это месть со стороны Фрэнси за то, что он завел подругу, не спросив разрешения у матери?
Адриан думал, что мать велит засыпать подземный ход, чтобы он больше никогда никуда не выходил без спросу. Он удивлялся, почему она этого не сделала, но ему казалось, что он понимает — она гордится сыном, который осмелился нарушить запрет и взбунтоваться.
Открыв файл под названием «Т», он стал писать дальше, страницу за страницей. Это было письмо, бесконечно длинное письмо.
Когда идеи совсем иссякли, Адриан побросал вещи в рюкзак и отправился назад той же дорогой. Перелез через забор, пробежал по соседскому двору, пробрался через ход и оказался в собственном саду.
Казалось, Тея сидела на качелях и ждала его. Она делала это каждый вечер в сумерках. А уже стало темнеть. Все окна в доме были освещены, взрослые внутри беспокоились, потому что мама исчезла. Адриан не сильно беспокоился. Во всяком случае, пока. Он думал, что это связано с работой, а когда дело касалось работы, мамы постоянно не бывало дома.