Одиннадцать сердец
Шрифт:
Аквилегия послала в нас яростные молнии, но теперь она не обладала и половиной той силы, что прежде. Она задыхалась от слез.
— Ты бы погубила мир. И себя вместе с ним, — спокойно ответила я, а затем взяла Эшера за руку. — Уходим!
Аквилегия потеряла нас в буре, но я слышала ее крик, он кружился вокруг вместе с ветром.
— Правильно. Бегите! Вы думаете, что стали героями? Но все будут проклинать вас. В истории вы будете злодеями. Не я!
Нам с Эшером было все равно. Мы пришли сюда не за тем, чтобы становится героями. Нашей задачей было покинуть это место, пока не поздно. Кажется, с каждым мигом буря только нарастала, и вскоре
Прежде, чем мы ушли далеко, я крикнула в снежное пространство:
— Дизгария! Риливикус! Где вы!
Эшер не отпускал мою руку, чтобы не потерять в снежной буре.
— Ты думаешь, что они еще живы?
Я не знала, но хотела найти их. После уничтожения камней, заклинание Аквилегии должно было быть снято. Но я не до конца была в этом уверена.
— Риливикус! Дизгария! — выкрикивала я имена древних, что успели стать моими друзьями. Кричала, надрывая голосовые связки.
— Подожди, — Эшер нарисовал в воздухе какой-то символ, и из его пальцев вырвалась синяя стрела. — Мы сможем найти их с помощью компаса.
— Разве это заклинание так работает? — спросила я, наблюдая за стрелой, та летала, как безумная муха.
— Если я знаю, что рядом со мной кто-то есть, то стрела покажет спрятавшегося человека. Не совсем то, но должно помочь.
Наконец стрела остановилась, и стала показывать куда-то вперед. Мы с Эшером поспешили за стрелой, пока не успели потонуть в снежном плену. Я на всякий случай продолжала выкрикивать имена друзей. Наконец стрела остановилась, и мы увидели фигуру среди снегопада.
— Кто это? — удивилась я.
Мы осторожно подошли ближе, и увидели подростка шестнадцати лет, который восхищенно смотрел на снежинки. У него были большие синие глаза, и в них стоял детский восторг, будто подросток никогда не видел снега.
— Вот значит, как выглядит мир, — прошептал он. Увидев нас с Эшером, он легонько помахал нам рукой. В руках подросток сжимал конверт. — Эй, вы Эшер и Айрин? Вы очень на них похожи.
Мы переглянулись с Эшером, и, не смотря на метель и холод, замерли, наблюдая за незнакомцем. Он нам улыбался. Улыбка выглядела так знакомо. Холодные мурашки пробежались по позвоночнику.
— Да, я Эшер, это Айрин, — маг осторожно подошел к подростку. — А ты кто?
— Меня зовут Алварикус, меня так назвали родители в честь одного из предков.
Эшер был глубоко огорошен. Это же имя его отца! Алварикус немного робко протянул письмо.
— Возьмите. Папа просил передать, если я встречу кого-нибудь из его друзей.
Я взяла конверт и убрала в сумку, не желая, чтобы снег и вода испортили письмо. Затем осторожно взяла подростка за руку, боясь, что сильный ветер подхватит его и унесет прочь.
— Пойдем с нами, — сказала я негромко, второй рукой взяла Эшера. И мы пошли вперед, сквозь снежную бурю.
Эпилог
На этом подошла к концу история одиннадцати камней. Мы узнали их загадку, смогли уничтожить, и, я верю, предотвратили нечто ужасное. Но какой ценой? Оглядываясь назад, я понимаю, что цена была огромной.
Первой была Нералида, моя наставница, которая многому меня научила и спасала множество раз. За ней ушли Винсент и Алинария, жертвы чужих амбиций. Рювоникусу, брату Ривален, пришлось погибнуть, чтобы выполнить приказ Хеленикуса, хотя он никогда не думал, что придется отдавать жизнь
Дизгария и Риливикус в каком-то смысле тоже погибли в тот день. Для нас прошло несколько минут, для них — целая жизнь.
В письме Риливикус писал, что они оказались в пустом мире, который был похож на наш. Тут были еда, вода, дома, но ни единого живого существа. Тем не менее, эти двое не поддались отчаянию. Они ждали нас до последнего. У них родился сын, которого они назвали Алварикусом. К сожалению, Дизгария умерла после родов, и Риливикусу пришлось растить ребенка одному. Чтобы не сойти с ума, он посвятил всю свою оставшуюся жизнь ребенку. Когда Алварикус немного подрос, Риливикус много рассказывали ему о своих друзьях, о том другом мире, который сам пытался не забыть. Когда Алварикусу исполнилось тринадцать, Риливикус понял, что скоро умрет, здоровье начало его подводить. Понимая, что скоро отправится вслед за Дизгарией, написал письмо, в котором поделился этой историей и отдал его Алварикусу. Риливикусу было страшно за сына, что он останется в этом мире в одиночестве, но Алварикус отвечал, что раз он дает ему это письмо, значит верит, что скоро их друзья вернутся.
Три года Алварикус жил в одиночестве, и первое, что он увидел в новом мире — это бесконечный снег.
…Были и другие смерти, но ключевых — одиннадцать. Совпадение ли то, что для уничтожения камней понадобилось столько смертей? Я стараюсь не думать об этом.
Для нас, живых, время текло дальше. Жизнь продолжалась. Остальные смогли благополучно вернуться в Лигнесу, не только оплакать мертвых, но и отпраздновать победу. Горькая эта была победа, да и можно ли ее назвать победой? Ведь Аквилегия была права, весь мир так и не понял, что же произошло на самом деле. Однако одно было ясно точно — магия вернулась!
Одиннадцать камней блокировали магию, а теперь, с их разрушением, она медленно, но верно возвращалась в нашу жизнь. Наука магии стремительно развивалась, даруя нам все новые и новые изобретения. И, хоть я никогда больше не была в столице (во всяком случае при свете белого дня), я много знала и слышала об этих вещах. Волшебные инструменты, поезда, воздушные корабли…
Земли мифов продолжали оставаться нетронутыми. Магия оберегала их, и древние еще много веков могли не беспокоится о людях. Однако не все древние предпочитали жить в лесах. Кто-то все равно покидал родные дома и отправлялся в путешествие, чтобы узнать больше о людях.
Земли Гернсэта развивались. Аквилегия продолжила править. Не смотря на утерю камней, свою власть она не потеряла. Король так и остался необратимо верен жене. А вот его сестра, Сабрина, смогла выжить и наверняка не оставила все, как есть. Возможно, рано или поздно, но Аквилегия ответит за содеянное.
У нее родился сын. У мальчика были темные волосы, хотя кто-то ожидал, что они будут светлые. Гернсэт долгие дни праздновал долгожданное рождение наследника короля. Ему уже пророчили, что годы его правления принесут процветание. Фаталирия сомневалась в этих прогнозах, и говорила только одно: «Надеюсь, он избежит участи своего отца». Конечно, она говорила не о короле Сайбле.