Одиннадцать сердец
Шрифт:
Толпа поддержала его радостными выкриками. Я прикрыла глаза от полуденного солнца, которое слишком уж сильно жарило для этого времени года.
«Осень затянется» — рассеяно подумала я, потому что думать про осень хотелось гораздо больше, чем стоять здесь, чувствовать взгляды обманутых людей, уверенных, что все идет своим чередом.
— Но это еще не все. Королева готовит для вас еще одно открытие, которое, несомненно, станет для вас всех хорошей новостью. Но к этому мы перейдем позже. Сначала дадим слово королю! Сайбл восьмой!
Сайбл восьмой? Король! Я и забыла про его существование. Именно
Сайбл выглядел так же, как и всегда. Дорогая одежда, аккуратная седая борода, из которой не выбивается и волосок, чуть вьющиеся волосы, слегка примятые золотой тяжелой короной. Он выглядел как тень Аквилегии со своими слегка растерянными серыми глазами, побледневшей кожей и суховатыми пальцами, как-то неуклюже сложенными на животе. Он был худ, что было хорошо видно отсюда, на таком расстоянии, а не из толпы. Худ, не смотря на частые пиры, которые он проводил. Король пытался держать спину прямо, но все равно сутулился. И все-таки в нужный момент он вспомнил, что является королем, зачем-то приказал привести нас с Эшером в столицу. Но так и не удосужился как-то обратить на нас больше внимания.
Он бросил на меня равнодушный взгляд. Остановился на взлохмаченных волосах, да и только.
— Народ Гернсэта! — он вскинул руки, и слегка задел плащ Аквилегии. На ее лице была торжественная искусственная улыбка, но в этот миг я увидела, как шевелиться ее челюсть — она скрипит зубами. — Я рад, что у меня есть такая прекрасная жена. Все знают, что король и королева — как мать и отец для своего государства. В очередной раз мать уберегла своих детей от угрозы!
В его голосе и на лице читалось такое обожание, что мне стало не по себе. Теперь понятно, почему он позволяет Аквилегии управлять государством. Он любит ее. Но как такое вообще возможно? Как можно любить змею? Если только ты сам змея.
Сама тому не отдавая отчет, я стала искать взглядом того змееглазого, которого я убила. Думала, что убила. Этот прихвостень королевы не только каким-то чудом остался жив, но еще и своей кровью разбил купол, защищавший нас с Эшером. Конечно, Аквилегия нас бы все равно достала, но я пропиталась к этому человеку еще большей ненавистью.
Пока я искала глазами убийцу среди множества людей, король говорил свою возвышенную речь. Что-то там про величие и единство государства. Я застыла, когда услышала голос Аквилегии.
— Теперь сообщаю вам, что магия скоро вернется в наш мир! То, над чем работало столько замечательных умов нашего университета, наконец найдено. Великие камни, хранящие в себе истоки магии, будут доступны каждому из вас. В последний день текущего месяца свои двери откроет банк магии. В первую очередь мы будем ее выдавать магам нашей страны, затем откроемся и остальным странам. Это поднимет наше королевство на новый уровень! Все деньги, которые соберет банк, в полном составе отправятся на обустройство страны. Мы с королем уже планируем экспедиции на западные земли, а также мы будем отстраивать города, пострадавшие когда-то от времени. И мы улучшим королевскую
Людям это заявление понравилось, еще больше обрадовались маги, хотя они еще не могли поверить, что такое возможно. Неужели магия вернется спустя пятьдесят лет?
Речь королевы завершалась. Я мысленно поняла, что сейчас мы переходим к самой интересной части этого собрания — меня будут вешать, а Эшеру, судя по сверкающему топору в руках палача, рубить голову. Я косо глянула на Джайлса, стоявшего рядом. Он, выходит, мой палач.
Осторожно оглянулась в комнату. Тут было несколько стражников, и не более. Жаль, я не могла колдовать из-за этого ошейника на шее. Как у той хранительницы получилось вызвать меня? Вот бы и у меня получилась бы хотя бы искорку магии выдавить, чтобы спасти себя и Эшера!
Сколько всего мы с ним пережили, страшно представить. И неужели теперь настал всему конец? Сколько раз я уже думала о том, что это конец, но пурга все не прекращалась. Снег сыпал, но мы вдвоем продолжали идти сквозь метель. Я не хотела сдаваться и теперь… Или просто посмеяться, глядя в глаза смерти.
— Вижу, что все значимые люди королевы стоят там, рядом с ней. А ты, Джайлс, здесь, исполняешь роль палача. Сильно же тебя понизили, — пробормотала я, глядя на мужчину. Мне почему-то совсем не было страшно. Я словно утратила весь запас страха и отчаяния, и теперь могла лишь держать усмешку на своих губах.
Джайлс разозлено посмотрел на меня, и сильно сжал руку своими пальцами в кожаных перчатках. Кажется, моя кость могла вот-вот треснуть. Но я без страха смотрела в его глаза. Я помнила Нералиду. До сих пор вижу ее тело, лежащее на жертвенном алтаре.
— Сегодня ты отправишься за черту к своей наставнице, — пытался не выдать всех своих эмоций Джайлс. Ему не хотелось показывать, как больно я его ужалила. Ведь действительно, он так понижен теперь в глазах королевы, что ему остается играть только роль глашатая и палача. Долго ли нужен будет королеве такой человек?
— Ты ничего не знаешь о том, что за чертой. А я знаю, — в моих глазах, должно быть, плавал такой мрак, что я разглядела во взгляде Джайлса настоящий страх. Словно он уже говорил с покойником. И мне стало от этого еще веселее. — Там ты становишься призраком, забывая все на свете. Безмолвной оболочкой в мире, который пытается содержать в себе подобие жизни. Но все там мертво, и твой разум будет блуждать там, и лежать в ледниках вечность.
— Но не раньше, чем твой, — на губах Джайлса появилась нервная улыбка. Наверное, он не ожидал от меня, что я буду настолько пугающей в этот момент. Признаться, и я этого не ожидала.
— Да, но я буду ждать тебя там, чтобы отомстить. За Неру…
«Что я тебе говорила?» — услышала я вдруг голос Нералиды в своей голове, и сглотнула. Действительно, о чем это я. Посвятить остаток своего существования, чтобы преследовать какого-то недотепу, вместо того, чтобы обрести покой? Мне оно надо?
Какой-то огонек мелькнул за спиной Джайлса, и я затаила дыхание. Он мелькнул рядом с рупором и исчез где-то в трубах. Джайлс же не заметил перемены в моем лице. Он достал петлю, которую собирался надеть на шею.