Одиннадцатая заповедь
Шрифт:
– Она, очевидно, оставила кассету в пустой ячейке, где никто ее не обнаружит по крайней мере в ближайшие несколько недель.
– Верно, – подтвердил Гутенберг.
– Сколько кассет было в списке?
– Четыреста семьдесят две, – ответил Гутенберг. – Я отобрал дюжину сотрудников – недавних студентов. В библиотеке они не будут бросаться в глаза. Полагаю, они довольно скоро наткнутся на нужную нам кассету.
– Позвоните мне сразу же, как только она будет у вас. Тогда уже ничто не помешает нам уничтожить… – На столе у Декстер зазвонил красный телефон, и она схватила трубку, прервавшись на полуслове.
– Директор, –
– Я искренне надеюсь, что вам удастся найти видеокассету в течение ближайших сорока восьми часов, – сказала Декстер, глядя через стол на своего заместителя.
– Почему? – спросил Гутенберг, начиная нервничать.
– Эшли Митчелл сказал мне, что сегодня в восемь утра по петербургскому времени Коннор Фицджеральд был повешен, а Джексон только что сел во Франкфурте на самолет, вылетающий в Вашингтон.
7
В семь утра в камеру Коннора вошли трое охранников и отвели его в кабинет начальника милиции. Дождавшись, пока они выйдут, Болченков запер дверь и, не говоря ни слова, подошел к стенному шкафу. В нем оказалась милицейская форма. Милиционер жестом велел Коннору переодеться в нее. За последнюю неделю Коннор очень похудел, и форма на нем висела. Однако благодаря фуражке и длинному серому плащу ему удалось стать похожим на любого из тысяч милиционеров, которые патрулировали этим утром улицы Санкт-Петербурга. Арестантскую одежду он бросил на дно шкафа, не задумываясь над тем, каким образом начальник милиции избавится от нее.
Так и не проронив ни единого слова, Болченков вывел его из кабинета во двор. Ноги у Коннора подкашивались, но он изо всех сил старался не отставать от Болченкова. Они миновали виселицу и направились к стоявшему в дальнем конце двора автомобилю. Коннор собрался было открыть пассажирскую дверцу, но Болченков покачал головой и показал на водительское место. Коннор сел за руль.
– Поезжайте к воротам и там остановитесь, – сказал милиционер, садясь на пассажирское место.
Коннор медленно поехал через двор и затормозил перед двумя охранниками, стоявшими на посту у закрытых ворот. Один из них отдал Болченкову честь и заглянул под машину. Другой тем временем обыскивал багажник. Закончив досмотр, охранники еще раз отдали честь Болченкову, не проявив ни малейшего интереса к водителю. Огромные деревянные засовы были отодвинуты, и массивные ворота «Крестов» распахнулись.
– Направо, – вполголоса приказал Болченков. Они ехали по набережной Невы к центру города.
– Надо по ближайшему мосту переехать реку, – сказал начальник милиции, – затем повернуть налево.
Через пару сотен метров Болченков сказал:
– Остановитесь здесь.
Коннор поставил машину за большим белым БМВ.
– Здесь мы с вами расстанемся, мистер Фицджеральд, – сказал Болченков и добавил на прощание: – Вам очень повезло, у вас был такой друг.
Истинный смысл слов Болченкова дошел до Коннора лишь некоторое время спустя.
«Объявляется посадка на рейс 821 авиакомпании „Финнэр“, следующий во Франкфурт», – объявил диктор Хельсинкского аэропорта.
Коннор не шелохнулся.
Он уселся на заднее сиденье БМВ рядом с бледным молодым человеком в длинном кашемировом пальто. Ни он, ни двое других спутников не проронили ни слова и, казалось, даже не заметили его появления. Они переправили Коннора через финскую границу и снабдили его гражданской одеждой, билетом первого класса до Вашингтона, тысячей долларов и американским паспортом. Паспорт был на имя Кристофера Эндрю Джексона, но в него была вклеена фотография Коннора.
– Что это значит? – спросил он молодого русского.
– Это значит, что вы все еще живы, – ответил ему Алексей Романов.
«Объявляется посадка на рейс 821 авиакомпании „Финнэр“, следующий во Франкфурт», – повторил диктор.
Коннор не торопясь прошел к выходу, отдал стюарду посадочный талон и направился к самолету. Ему не пришлось искать свое место – в пятом ряду у прохода уже сидел Алексей Романов. Определенно, его работа заключалась в том, чтобы не только принять «груз», но и доставить его, а также проследить за выполнением контракта.
Коннор откинулся в удобном кресле, но не мог расслабиться, пока самолет не взлетел. Только теперь он начал понимать, что и в самом деле спасся. «Но зачем?» – спросил он себя. Коннор посмотрел налево: отныне его не оставят одного ни ночью, ни днем. И это будет продолжаться до тех пор, пока он не выполнит свою часть сделки. Если он попытается сбежать, они осуществят угрозу – не пожалеют ни его самого, ни Мэгги с Тарой.
Коннор и Романов сделали пересадку во Франкфурте и полетели дальше в Вашингтон.
Последний час перед посадкой Коннор думал о Крисе Джексоне и принесенной им жертве. Коннор знал, что никогда не сможет отплатить ему тем же, но был готов приложить все силы к тому, чтобы его жертва не оказалась напрасной.
Декстер и Гутенберг считают, что он мертв. Сначала они послали его в Россию, чтобы спасти собственную шкуру. Затем они убили Джоан только потому, что она могла передать какую-то информацию Мэгги. Сколько времени пройдет, прежде чем они решат, что от Мэгги тоже следует избавиться?
В аэропорту Даллеса Мэгги посмотрела на табло прилетов: рейс из Сан-Франциско не задерживался.
Она купила «Вашингтон пост», зашла в ближайшее кафе и заказала кофе. Мэгги не обратила внимания на двух мужчин, сидевших в противоположном углу. Один из них делал вид, что тоже читает газету. Не заметила она и третьего человека, который ею интересовался гораздо больше, чем табло прилетов, на которое внимательно смотрел.
До прибытия самолета оставалось несколько минут. Мэгги соскользнула с высокого стула и неторопливо пошла к зоне прилетов. Она остановилась у электронного табло и подождала, пока на нем появится подтверждение посадки рейса авиакомпании «Юнайтед» из Сан-Франциско. Все это время трое мужчин продолжали наблюдать за ней. Наконец подтверждение появилось. Мэгги улыбнулась. Один из соглядатаев позвонил по сотовому телефону в Лэнгли.