Одиночка
Шрифт:
— Дерзкий до самого конца, — растрогано улыбнулся профессор. — Студент, который всегда готов бросить вызов.
— Приступим к делу? — Лысеющий полковник радостно потирал руки, как будто объявлял о начале вечеринки.
— Я хочу знать, где моя сестра, — по-немецки обратился Блюм к смуглому начальнику лагеря, сидевшему за столом. Тот держал в руках небольшой хлыст.
— Я бы за нее сейчас не беспокоился, — покачал головой Акерманн. — Ее судьба, боюсь, уже решена. Вы лишь можете сделать ее, — он постучал хлыстиком по ладони, — более приемлемой, если вы меня понимаете.
— Скажите, что вы с ней сделали, — повторил Блюм. — Я хочу ее видеть.
— Прямо сейчас? —
— Я полковник Франке, — произнес абверовец, присаживаясь на край стола напротив беглецов. Его глаза остановились на Блюме. Это был холодный взгляд расчетливого человека, удовлетворенного тем, что он настиг свою жертву. — Я знаю, что вы пробыли в лагере всего ничего, но думаю, вы успели убедиться, да и ваши друзья здесь могут подтвердить, что майор Акерманн способен на многие вещи. Он может превратить остаток вашей жизни в сущий кошмар. Он и его помощник гауптшарфюрер Шарф. И если беседа не приведет нас к желаемому результату, смею вас заверить, произойдет именно это.
Здоровенный фельдфебель самодовольно щерился, глядя на Блюма.
— Позвольте мне начать с того, что нам уже известно. Вам будет небезынтересно услышать, что я давно слежу за вами. Мы знаем, что вас сбросили утром двадцать третьего мая, три дня назад. Вы хорошо говорите по-польски, герр Блюм. Вы родом из Польши? Или из Чехии?
— Я хочу видеть сестру, — повторил Блюм.
— Вы все равно нам скажете, — Франке проигнорировал его требование. — Или кто-нибудь из ваших пособников, уверяю вас. Мне известно, что вас подобрали подпольщики и вы приехали в лагерь со строительной бригадой. Ваш бригадир, боюсь, получил травму несовместимую с его дальнейшей строительной деятельностью. У него разбилась голова. Мне известно, что вы прибыли сюда с целью разыскать кого-то в лагере, что вам и удалось сделать. — Полковник постучал пальцем по столу. — Присутствующего здесь профессора, которого вы должны были вывезти. Но, герр Блюм, куда вы направлялись? Отвечайте, если вы действительно хотите когда-нибудь увидеть свою сестру. Обратно в Англию? Какова ваша специализация, профессор Мендль? Математика? Физика? — Он подождал. — Не хотите отвечать? Неважно. Мы и так скоро узнаем. А остальные… — Он повернулся к Лео. — Какова ваша роль, молодой человек? Я слышал, что вы шахматный гений. Я и сам когда-то играл. Жаль, не смогу принять ваш вызов. Ну что, нет желающих? — Он невозмутимо улыбнулся и посмотрел на часы. — Десять тридцать… Еще не поздно. У нас вся ночь впереди. О, сколько всего можно предпринять, чтобы заставить человека заговорить, если у тебя есть целая ночь!
— Давайте поскорей, полковник, — лагеркоммандант постучал по часам. — Хватит беседовать. Гауптшарфюрер Шарф теряет терпение. Да и я тоже. Это мои заключенные, а не ваши. Мы будем допрашивать их сами. Но к несчастью, вот-вот прибудет поезд. Диверсии диверсиями, но у нас есть дела поважней.
— Идите встречать поезд, герр майор. Вы лично ответите перед Герингом, если ваш фельдфебель выбьет из них дух прежде, чем они скажут то, что им известно. Так кто же вы? — полковник вновь повернулся к Блюму. — Почему Мендль? Почему этот старик так важен, что за ним посылают в самое пекло? А вы, мой юный друг, — он посмотрел на Лео. — Мне кажется, вы привязаны к старику. Начинайте говорить, или сейчас фельдфебель примется за вас, если у ваших друзей не хватит ума сотрудничать.
— Мы так и так покойники, — пожал плечами Лео, глядя в глаза полковнику. — Умерли в тот день, когда нас провели через ворота лагеря. Это лишь вопрос времени.
— Отпустите их, — предложил Блюм. — Лизу и мальчишку. Дайте
— Тогда начинайте говорить, герр Блюм, — полковник встал и приблизился к Натану. — Во дворе стоит моя машина, я за несколько часов доставлю их к румынской границе.
— Никто никуда не поедет, — перебил его Мендль, которому с трудом удавалось дышать. — Никто из нас не доживет даже до завтра. Даже если полковник даст слово, как только он выйдет за дверь, мы получим по пуле в затылок. А может быть, и кое-что менее «приемлемое». Не так ли, герр лагеркоммандант? Мы уже мертвы, остался один последний удар.
— Как я уже сказал, выбор за вами, — сказал Акерманн, всем своим видом показывая, что пустая трата времени продолжается. — Я предлагаю ставить их к стенке по очереди, и пусть Шарф с ними работает. Через минуту запоют как соловьи.
— Вы видите, что я не могу спасать вас бесконечно, — заметил Франке. — Я не отвечаю за то, что здесь произойдет.
У дверей барака послышался шум — это пришел охранник.
— Поезд, герр лагеркоммандант. Вы просили держать вас в курсе.
Акерманн кивнул. Он вздохнул и поднялся.
— Через полчаса, максимум через час я вернусь. Из блока никому не выходить. Никто никуда не идет. Это мой приказ. Вы поняли, Шарф?
— Так точно, герр майор, — фельдфебель вытянулся в струнку. — Я все понял.
— Капо Зинченко, вы идете со мной. — Он выразительно глянул на Франке. — И если к моему приходу вы не узнаете то, что вам надо… Мы поступим по-моему. А ты, мой маленький шахматистик, — он одарил Лео ледяной улыбкой, — когда я вернусь, мы с тобой поговорим о том, каким именно путем ты завладел вот этим, — и он положил на стол снимок Греты, а сверху поставил белую ладью, которую она подарила Лео на прощанье. — Акерманн улыбнулся. — Жду не дождусь нашего разговора.
Он швырнул свой хлыст на стол и вышел вон.
— Вы слышали, что будет дальше, — Франке развел руками, как бы говоря, что он ни за что не отвечает. — У него очень трудная работа. Но в каком-то смысле он прав. Мне всегда говорили, что я чересчур терпелив. Так что же вам известно? — он обошел вокруг стола и приблизился к Альфреду. Глаза старика были опущены, рот полуоткрыт. — Почему они прислали этого человека за вами? Что вы знаете такого ценного, профессор?
— Только то, что плотность газа прямо пропорциональна его массе, — на лице Мендля промелькнула тень улыбки. — Не так ли, Лео?
— Да, профессор, совершенно верно, — ответил юноша. — Насколько я знаю.
— Смело, смело. Как ты думаешь, Шарф? Такая демонстрация храбрости. Значит, вы — трюфель… — обращаясь к Мендлю, Франке достал из кобуры люгер и взвесил его в ладони. — А вы, стало быть, свинья, — он посмотрел на Блюма. — Вы ведь знаете, что происходит с маленькими свинками, когда они попадают сюда? — Он наставил пистолет на Альфреда. — Почему он приехал за вами?
— Если после шести месяцев, проведенных здесь, вы хотите напугать меня пулей, то вы сильно недооцениваете этот гадюшник, — заметил Мендль.
— Да неужели? — и Франке нажал на курок.
Раздался глухой щелчок, едко запахло паленой плотью и тканью. Альфред со стоном откинулся назад, лицо его исказила гримаса боли.
— Нет! — закричал Лео.
По куртке Альфреда разлилось красное пятно.
— Следующий будет по коленкам, а потом и по яйцам. Ты ведь в курсе про яйца, сынок? Может, ему уже все равно, но тебе-то еще нет. Так что здесь делает профессор? Я знаю, что тебе это известно. И куда вы направлялись? Говори сейчас же! — Он приставил люгер к колену Альфреда. — Только ты можешь это остановить.