Одинокий колдун
Шрифт:
Из огромных колонок зазвучала музыка питерских композиторов-авангардистов: Первая и Вторая симфонии Михаила Алексеева, Средняя симфония Юрия Ханина.
На всех трех уровнях сцены Петухов воткнул по паре микрофонов. Акустика в зале была отвратительной, а так каждый зритель может насладиться даже шепотом. Были в этом решении, конечно, минусы: с первых секунд действия пьющие стражники невозмутимо (они про микрофоны не знали, себя из-за грохота музыки не слышали) повторяли, опоражнивая стаканы — «Бля, поехали».
Большим неуклюжим тараканом прополз через всю сцену Полоний. С трудом с карачек взобрался на эстакаду, залез под королевскую кровать. На кровати началась возня. Действие пошло.
Пьяные
— Таков обычай! — объяснил первый.
— Такова судьба! — добавил второй.
С потолка на сцену спрыгнул Призрак в развевающемся черном сюртуке, со страшным выражением лица. Доски затрещали, но выдержали. Стражники схватились за мечи. Призрак легонько распихал их и начал свою декламацию:
По мне, однако — хоть я здесь родился И свыкся с нравами, — обычай этот Похвальнее нарушить, чем блюсти! Тупой разгул на запад и восток Позорит нас среди других народов; Нас называют пьяницами, клички Дают нам свинские: да ведь и вправду Он наши высочайшие дела Лишает самой сердцевины славы!— Кто лишает? — схватился опять за меч стражник.
— Алкоголь! — Призрак выхватил у него стакан, полный портвейна, и выплеснул жидкость на лица зрителей в первых рядах.
(В зале началось оживление, студенты похлопали, покричали еще робко «браво» и «ура»)
Тем временем очнулся от сна Гамлет. Привлеченный запахом вина, добрался, протирая глаза, до стражников и Призрака. Принял стакан от стражника (тот отдал честь по-красноармейски, прищелкнув каблуками), хотел выпить, но тут же возопил:
Да охранят нас ангелы господни! Блаженный ты или проклятый дух, Овеян небом иль геенной дышишь, Злых или добрых помыслов исполнен, Твой образ так загадочен, что я К тебе взываю: Папа, Повелитель, Тиран державный, Датчанин, ответь мне! Не дай сгореть в неведеньи, скажи, Зачем твои схороненные кости Раздрали саван свой, зачем гробница, В которой ты был мирно успокоен, Разъяв свой тяжкий мраморный оскал, Тебя извергла вновь?Призрак заткнул ему рот рукой в грубой перчатке, толкнул к усевшимся с графином стражникам и ответил вопросом на вопрос:
Заткнись, сынок, и пей. Вы пейте все! Но пусть кто знает, скажет, К чему все эти строгие дозоры Всеночно трудят подданных страны? К чему литье всех этих медных пушек, И эта скупка боевых припасов, Стенания несчастных, сорванных с постелей Неведомо куда и за грехи какие?..Гамлет подобострастно закивал:
ЯПризрак вскричал, обхватив голову руками:
Распалась связь времен, погибли все свершенья: Порядок строгий, оборона, нравы - Все распадается и гаснет. И ты, наследник слабый и лукавый, Смог допустить распад моей державы! Ты мне не сын, а сучье вымя, И семени отца лишь хиленький росток. А королем мой брат, убогий подражатель, В горсти не смогший удержать и пары вшей, Не то, что нити всей державы, Узду и плеть. О, горе вам! Я всем устрою Возмездие и кровь и сатанинский мрак, В отместку за раздор и крах державы!Перейдя к делу, Призрак дал по оплеухе стражникам, хотел проучить и сына, но проворный Гамлет сумел отскочить.
Далее Призрак потребовал от Гамлета убить всех, тусующихся при королевском дворе. Пообещал незримо и зримо присутствовать за плечами сына, подсобляя и следя за скоротечностью и жестокостью приговора. А затем Призрак планировал вернуться, пусть и мертвым мятежным духом, на трон. Гамлет пошел прочь. Призрак взлетел к потолку, и на приспущенных качелях развевался над сценой, внимательно следя за действиями Гамлета.
Фелиции быстро надоело лежать в неудобной кровати. Раздражала и Офелия, чей зад, то в трусиках, то обтянутый платьем, елозил перед глазами. Фелиция развернулась к королю, движениями рук и поцелуем возвестив о своих намерениях. Парень засопел, смутился, но пикнуть не посмел — позади был набитый зал, перед ним — пугающая решительная тигрица. Она приспустила с него штаны вместе с плавками, вскочила верхом, взнуздала, плотно оседлав. Впилась ногтями ему в шею и в ухо, повела скачку. Фелиции скоро стало жарко, тесно, она разорвала на груди лиф королевского наряда. Из тьмы под сценой свистели и улюлюкали, ей это нравилось, публичный секс возбуждал и будоражил. Хотелось учудить что-нибудь невероятное.
Весь прошлый день и всю ночь она провела с Герлой и Молчанкой в общаге. Они ее поочередно насиловали, поили горькими, вонючими снадобьями, морили голодом, и теперь она захотела отыграться на ком-нибудь, а лучше на всех сразу, за испытанные унижения. Кончив раз, акта не прервала. Укусила короля в щеку, слизнула кровь с царапин, защемила железными пальцами крохотный сосок на его впалой груди, и заставила служить и дальше ей седлом и корнем. Ей стало хорошо, ушла ярость, смутно разобрала, что где-то рядом бубнят и мечутся Гамлет с Призраком.