Одинокий рейд
Шрифт:
Тёплый ветер трепал волосы, рассеивая дым сигареты.
«Как заметно потеплело. Надо будет дать команду переодеть экипаж в «тропичку».
Подошёл штурман:
— Вертится у меня в голове….
— Что?
— У американцев по программе «Спейс Шаттл» были запасные аэродромы для незапланированных посадок. А том числе и в Тихом. Вот не могу вспомнить — не на Пасхи ли?
— Чёрт, и ты молчал?
— Да я только вспомнил. А с другой стороны, если там пиндосы орудуют…, ну, прилетит не чилийский, а вовсе уж американский самолёт.
— Или вообще не прилетит….
Тут громко подал голос вахтенный:
— Пост РТР. Отметка прямо по курсу.
Сигарета — долой! Буквально в пять шагов — к центральному пульту.
— Ну-ка, ну-ка!
— Сигнал слабый, но вполне чёткий. Азимут — ноль! По параметрам — самолёт!
— Уточни у БИЦа классификацию цели. На этом пеленге у нас остров Пасхи. Может это не самолёт?
— Никак нет. Наблюдается смещение по азимуту. Дистанция устойчиво уменьшается.
— А ну-ка, давай ему «помашем рукой» навигационной РЛС.
После двадцати секунд мощного излучения, следует реакция.
— Сила сигнала растёт! Параметры на азимут нулевые!
— Ага! Клюнул голубчик. К нам повернул!
Терентьев оглянулся на стоящего позади штурмана, хотел видимо что-то сказать, но тот невозмутимо пожал плечами, дескать «чего ждали — то и прилетело», поэтому промолчал.
Теперь доклады следовали через каждые пять, три, а потом одну минуту: пеленг, угол места, параметры, сила сигнала.
Самолёт быстро приближался на высоте шести тысячи метров почти встречным курсом.
— Высоко идёт, — комментировал штурман.
— Да, высоковато, — согласился командир и запросил, — обстановка в радиоэфире?
— Молчит.
— Надо его запросить.
— Давай я, — вызвался штурман.
Радиозапрос посылали трижды, прежде чем пришёл ответ.
— Чилиец, ВВС, — подтвердил штурман, — на международных, но как-то он скупо. Показалось, словно «сквозь зубы». Неужели бритт в самолёте?
— Или американец….
— Американцы, как правило, попроще.
— Не будем гадать, — не стал усложнять Терентьев, — однозначно по нашу душу, кто бы там ни был.
Самолёт проходил чуть в стороне, на тех же шести тысячах. Вышли с штурманом на мостик, но на такой высоте невозможно было определить тип самолёта даже в мощный визир. К этому времени уже неумолимо вечерело, и инверсионный след чётко выделялся бело-розовой полоской.
— Он, чё, так и просвистит мимо? — Удивился штурман, ловящий белёсый крестик в фокус бинокля.
— Нет, — Терентьев, в отличие от штурмана, не стал хвататься за оптику, — по-моему пошёл на разворот. Или из-за кривизны сферы так кажется…? Чёрт, сейчас же окончательно стемнеет, неужели он не захочет рассмотреть нас поближе?
Однако вскоре инверсионный след за удаляющейся машиной исчез, а примерно
— Так! Приготовиться! — Командир вернулся в рубку.
Машина чёрной точкой нарисовалась за кормой, но пилот явно показал намеренья пройти в стороне, примерно в полукилометре. И по высоте также — особо не выпендривался, опустившись не ниже тех же пятисот метров.
— Мы его случаем не уроним?
— Электроника должна «просесть», а «керосинке» его что сделается?
Звук реактивных двигателей нарастал, но отсутствие дымного выхлопа говорило о том, что машина не форсирует, сбросив скорость. Когда «Канберра» (наконец удалось определить тип самолёта) проходил траверз крейсера, по команде врубили на полную излучатели РЭБ.
Казалось ничего не произошло — самолёт продолжил свой полёт по-прямой. Теперь его — удаляющегося хорошо было видно из рубки.
— Он вырубил свои РЛС! — Доложил оператор радиоэлектронной разведки.
Терентьеву показалось, что машина слегка покачала крыльями, словно лётчик пробовал реакцию на управление. Затем самолет, не меняя курса, плавно пошёл вверх.
— Он по-прежнему «ноль» в излучении! — Продолжал докладывать оператор, — на радиозапросы не отвечает.
Ждали ещё минут двадцать, следя за меткой на радаре, «отбивая» удаляющуюся дистанцию.
— Он так и идёт не отворачивая, — подтвердил вторпом, — здаётся…, он спёкся. Пожгли мы его гетеродины.
— А у него гетеродины? — Скорей скептически, удивился Терентьев.
— Да без разницы! Начнём? Пилотяг выпускать?
— Командуй.
— Объявили готовность! — Оторвался от трубки, «сидящий» на связи с ГКП матрос.
— Ну, всё, — хлопнул в ладоши Харебов, — давай отсоединяй свои путы. Уже сотый раз всё проверили-перепроверили.
«Камов» стоял в ярко освещённом ангаре, округлив на внешней подвеске контейнеры с аппаратурой. На одном из блоков был вскрыт лючок, к нему тянулись волны проводов, от тестирующей аппаратуры. С настройкой у индикаторов возились техники из группы РТС.
Получив разрешение от старшего группы, стали отсоединять разъёмы, сматывая фидера.
— Бляха-муха, — тихо матерился один из техников.
— Что не так?
— Да я ещё на гражданке в бытовухе заметил! Возишься с проводами — обязательно перепутаются. Оставишь незабандаженные лежать за телеком, видиком и прочими приблудами…, не трогаешь их! Ну, может когда-никогда веником-шваброй там прошуршишь — один чёрт перепутаются, переплетутся. Хаос, да и только!
— А это, — словно со знанием дела пояснил Харебов, — потому что планета — наша матушка Земля вертится вокруг своей оси, наяривая, при этом, вокруг Солнца. Солнечная система, в свою очередь, вращается по краю радиуса рукава от центра галактики….