Одинокому везде пустыня
Шрифт:
– Нет.
– Правильно сделал, я бы тоже не отменил. Я бы еще за смелость и мужество повысил оценку.
– Она и без того была слишком высока!
– улыбнулась Мария.
– А мужества никакого не было и смелости тоже. Просто я потеряла ноль в одном уравнении, вы представляете?
– Еще бы! Я сам терял этот паршивый ноль дважды, и дважды все доказательство шло у меня насмарку! Куда же вы уходите? Надеюсь, не к нашим конкурентам?
– почти угрожающе спросил он после паузы, и его только что умильно блестевшие глазки стали, словно ледышки.
– Да что вы, мсье!
– Мария искренне рассмеялась.
– Я
* ТАО - Трубецкая, Анненкова, Оболенская. Этот дом русской моды был организован нашими аристократками в Париже в 1921 году. Три дамы из знатных в России фамилий весьма преуспели на новом для них поприще, и дом ТАО получил широкую известность во Франции. В середине двадцатых годов уже тысячи русских женщин были заняты в изготовлении верхней одежды, белья, вышивок, шляп, фуражек, бижутерии ручной работы. Положительную роль в этом деле играло основанное в 1880 году в России и возрожденное в 1921 году в Париже ОРТ (Общество по приобщению евреев к ремесленному и сельскохозяйственному труду). Почему евреев? И почему в Париже? Потому что не все евреи восприняли установление советской власти в России как свою личную победу. Многие евреи, не только богатые, но и небогатые и даже бедные, эмигрировали в связи с тем, что не приветствовали воинственных устремлений собратьев-комиссаров, их тягу к мировой революции. В Европе любой выходец из России был - русским. В ОРТ эмигранты-евреи и эмигранты-русские никак не разделялись. Хорошо отлаженная структура ОРТ помогла многим встать на ноги.
Что же касается модельного бизнеса, о котором изначально шла речь, то до того, как этим стали заниматься русские, манекенщицы были чем-то вроде недвижных натурщиц, на которых будущие наряды подтыкали, подворачивали, закалывали булавками. А у русских они ожили. Ожили и пошли по подиуму, который также был придуман русскими. Да еще как пошли, юные, прелестные княгини, графини, баронессы! Так что нынешние топ-модели всецело обязаны русским женщинам и профессией, и тем, что она так высоко стоит в мире моды, и тем, какое положение занимают топ-модели в обществе. Не зря среди русских ходило в те годы двустишие:
«Жена работает в кутюре, А он, мятежный, ищет бури…»– Нет, не слышал.
– А ваши жена, дочери, невестки?
– Я одинок, мадемуазель.
– Простите.
– А тут нечего прощать.
– Главный инженер тепло улыбнулся, и, глядя на него, Мария подумала, что вроде бы он еще совсем не старый человек.
– Так я решил после гибели моей жены и трех дочерей, они, как и я, были сербы… Я подпишу ваш рапорт, не беспокойтесь.
Наступило неловкое молчание.
Мария протянула ему руку.
Он поцеловал ее на прощание, едва коснувшись сухими, твердыми губами.
– Имейте в виду: мы в любой момент примем вас назад. Я уважаю людей с амбициями.
– Он подал ей свою визитную карточку.
– Всегда готов к услугам! Завидую вашей решимости!
– Спасибо!
С тем они и расстались. Выходя из кабинета главного инженера, Мария впервые в жизни подумала о том, как она невнимательна к людям. Ведь этот щеголеватый серб представлялся ей венцом преуспеяния, а у него свои горести, своя жизнь и, кажется, совсем неладная…
Она ушла с танкового
…Стоп!
Цепь воспоминаний и размышлений Марии мгновенно прервалась - на дороге, в просвете между двумя дальними откосами, мелькнуло несколько всадников с винтовками за плечами - четкие черные силуэты на фоне белесого неба. Мария остановила машину инстинктивно - увидела силуэты, в ту же секунду что-то толкнуло ее в грудь, и она сбросила газ и притормозила. Дорога уже давно отклонилась от берега моря и теперь петляла между серыми осыпями так, что особенно не разгонишься. Раз ее толкнуло в грудь, значит, впереди опасность - это Мария знала точно, чувство опасности было у нее звериное, не объяснимое ничем, оно просто являлось вдруг, и вся история ее жизни подтверждала, что сомневаться тут незачем и некогда, что надо спасаться, счет пошел на секунды…
До ближайшей серой осыпи, напоминающей грань пирамиды, а значит, и до поворота за нее, оставалось метров двести прямой дороги. Мария прикинула, что этого маловато, и подала машину еще метров на сто пятьдесят назад, с таким расчетом, чтобы наверняка оценить ситуацию, когда всадники выедут на прямой отрезок пути между осыпью и ее машиной. Хорошо, если их пятеро, а если кто-то приотстал и она его не увидела? Конечно, она могла бы прокатиться так, задним ходом, хоть до самой виллы господина Хаджибека, но это ей и в голову не пришло - вперед, только вперед!
Не выключая двигателя, не снимая ноги с тормоза, Мария надела шляпу и стала ждать - теперь она понимала свой маневр с точностью до мгновения. Мария пожалела, что не вооружена, что нет при ней даже завалящего пистолетика…
Три минуты протекли ужасающе медленно… Наконец всадники показались из-за откоса - меньше всего они были похожи на мирных аборигенов. По всему чувствовалось, что это воины, а не пастухи, и кони под ними были один лучше другого. Мария склонилась к рулю, делая вид, что не замечает ничего и никого, - широкие поля Улиной шляпы позволяли ей исполнить это лучшим образом…
Кажется, отставших нет, вроде бы их только пятеро. Ах, какие кони под ними - не идут, а вытанцовывают! Увидев на дороге Марию в автомобиле, всадники радостно загалдели на каком-то не вполне арабском, вроде другом языке - долетавшие фразы не разлеплялись на слова, как карамельки, слипшиеся в кулечке, с которым мама отправляла ее гулять в городской сад в Николаеве. Мария испугалась: значит, она не поймет чего они хотят? Это осложняло ситуацию. Но вот неизвестные подъехали ближе, и Мария вдруг стала понимать каждое их слово.