Одинокому везде пустыня
Шрифт:
– А что мне оставалось делать? У меня не было при себе даже плохонького пистолетика. Я не могла организовать этим шалунам встречу погорячей, - игриво пролепетала Мария, отмечая про себя, что губернатор смотрит на нее уже совсем другими - "мужскими" - глазами и, видимо, совсем по-иному оценивает ее теперь. Это не понравились Марии: слишком часто она ловила на себе подобные взгляды мужчин, слишком дорога была ей Николь и вообще…
Губернатор выдвинул ящик письменного стола, вынул из него и положил на зеленое сукно перед Марией револьвер.
– Дарю.
–
– Мария взяла в руки оружие, привычно откинула барабан - револьвер был не заряжен.
– Пусто?
– Да. Но патронов я дам вам столько, что хватит на целую битву под Аустерлицем*.
– Меня бы больше устроило - на битву под Бородиным** или под Ватерлоо***, - дерзко отвечала Мария с такой обворожительной улыбкой, что генерал не нашелся, что ответить.
* Аустерлиц (Austerlitz) - близ этого городка в Чехии 20 ноября 1805 года Наполеон I наголову разбил русские и австрийские войска под фактическим командованием Александра I и при номинальном главнокомандующем объединенными войсками России и Австрии М. И. Кутузове. Со стороны французов в битве участвовало 73 тысячи человек, с русско-австрийской - 70 тысяч русских и 15 тысяч австрийцев.
** Бородино - село в 110 километрах к западу от Москвы, где в битве 26 августа 1812 года с русской стороны участвовало 120 тысяч человек, с французской - 135 тысяч. Русскими войсками командовал лично Кутузов, французскими - Наполеон I. Русские считают, что они выиграли эту битву, французы числят победу за собой. В битве погибло 59 тысяч французов и 44 тысячи русских.
*** Ватерлоо (Waterloo) - поселение к югу от Брюсселя, где 18 июня 1815 года Наполеон I был разбит англо-голландскими и прусскими войсками, сдался в плен англичанам и был отправлен на остров Святой Елены.
С тем они и вернулись в столовую, а револьвер остался лежать на столе в кабинете.
Клодин настояла на том, чтобы баранину разогрели наилучшим образом. И, когда генерал и Мария входили в столовую, слуга как раз вносил поднос, а рядом шагал старенький повар Александер в высоком белом колпаке, накрахмаленном так, что, казалось, возьми его в руки - и колпак переломится. Мария обратила внимание, что острый нос старого повара крутился и вынюхивал воздух перед собой точь-в-точь как и прежде. Постояв минуту у стола, повар испросил у Николь глазами разрешения удалиться.
– Да, Александер, - громко сказала Николь, - графине нравится баранина по-бордосски! Ты свободен. Займись сырами.
Старенький Александер попятился от стола и исчез в проеме двери.
От туарегов разговор за столом перешел к Марии, к тому, как она жила. Что делала прошедшие двенадцать лет? Чем занимается сейчас, и что занесло ее в Тунизию?
Мария рассказывала о своей жизни скупо, но искренне, без излишней драматизации событий. По тону и простоте ее рассказа даже Клодин было понятно, что перед ними человек, хлебнувший всякого разного, человек очень непростой и крепко стоящий на земле.
– Вы работали у банкира Жака?!
– изумился губернатор, когда речь зашла об этом периоде
– Да, я работала с господином Жаком. Он был косвенно знаком с моим крестным отцом адмиралом Герасимовым и очень помог мне. Поставил на ноги.
– А что вы делали в его огромном банке?
– спросил генерал-губернатор.
– Разное. За полтора года я прошла путь от младшего клерка до начальника управления всеми региональными отделениями банка.
– О-ля-ля!
– воскликнула Николь.
– Какая ты молодчина! О-ля-ля!
– Да, это очень крупная должность, - озадаченно сказал губернатор.
– По нашим военным меркам - генеральская!
– Правда, - согласилась Мари, - работы было много, я приезжала в банк к восьми утра и уезжала ближе к полуночи.
– В войну мы сотрудничали с банкиром Жаком. Это был замечательный человек, флотский офицер. Прекрасный человек!
– сказал губернатор с искренним восхищением.
– А почему ты ушла из банка, уехала из Парижа?
– взволнованно спросила Николь.
– Банкир Жак умер год назад, - ответил за Марию губернатор, - а сын у него оболтус, тут все понятно. Так?
– обратился он к Марии.
– Так.
Обед заканчивали сырами.
Немножко поговорили о сегодняшнем житье-бытье Марии, вспомнили ее нынешнего партнера господина Хаджибека.
– Это тот, что подарил мне изумительную вазу, она у меня в спальне, - напомнила мужу Николь.
– По-моему, этой вазе не одна тысяча лет. Кажется, он говорил, что она карфагенская, с раскопок мсье Пиккара… Такой симпатичный, он еще неплохо играет на рояле… Мы его иногда приглашаем, этого Пиккара, - тараторила Николь.
– А-а, археолог, помню, - кивнул губернатор, думая явно о чем-то своем, что-то высчитывая в уме, явно выходя на какое-то решение.
– У этого Хаджибека умная жена, кстати, берберка. Может, даже из тех же туарегов!
– засмеялась Николь.
– Нет, она с острова Джерба, - сказала Мари.
– А что умная, то правда, у него и младшая жена умная, и мальчишки у них прелесть. Я учу их русскому языку, уже болтают почти свободно и, главное, без акцента. Когда учат язык сызмальства, то говорят без акцента.
– Да, именно так, - подхватил разговор доктор Франсуа, которому сразу стало интересно, как только заговорили об изучении языков, глаза его засветились.
Губернатор молчал, задумавшись.
– А что вы сделаете с разбойниками, когда поймаете?
– спросила его Мария.
– Расстреляю, - ответил он равнодушно и продолжал обмозговывать свое, заветное.
– Нет!
– воскликнула Мари, побледнев.
– Я вас умоляю, не делайте этого!
– Почему? Вы хотите потворствовать бандитам?
– Нет. Я хочу, чтобы у меня не было репутации убийцы. Я собираюсь жить в Тунизии долго.
– Ну что ж.
– Губернатор, помедлив, так остро, пытливо взглянул на Марию, будто увидел ее впервые в жизни и она чем-то его удивила, а точнее сказать, заинтересовала.
– Что ж, это аргумент. Хорошо, я подарю им жизнь. Вернее, вы это уже сделали.