Одиссея капитана Балка. Дилогия
Шрифт:
будут унизительны. Как считаешь, на кого мы можем рассчитывать из посланников?
– Думаю, ты удивишься. Но – на француза, - усмехнулся генерал-адмирал, - Я с ним
говорил на тему зависимости нашего внутреннего покоя и немецкой торговой экспансии в
Россию. Он сознает, что любой выборный элемент предпочтет качественную германскую
дешевку. Про весь прочий плебс – и гадать не стоит. А за их капиталом придет и политес.
Так что мсье Бомпар будет ратовать за самодержавие.
21
санкюлоту некуда. Noblesse oblige.9 Он здесь лучше многих понимает, что только сила
сторонников дружбы с Парижем в Семье является залогом нашего договора.
***
Николай с сестрами и свитой немного припозднился. И в самом деле: разве Государь
может опоздать на званый бал у любимого дяди, да еще почти на час? Нет! Государь
может только чуть-чуть задержаться. На часок. Но, никаких обид: неотложные семейные
хлопоты, важные государственные заботы…
Итак, он прибыл! И он, конечно, понимает, что любимой матушке и дорогим дядьям
что-то важное нужно с ним обсудить. И срочно. Однако, с этим - позже. Сейчас - скорее к
гостям! А на парадной половине действительно заждались. Дамы, наметанным взглядом
оценив наряды и драгоценности соперниц, вдосталь нашептались в Китайской гостиной.
Кавалеры во Фламандской воздали должное орденским лентам и эполетам друг друга, а у
многих они - весьма свежие, попутно обсудили последние новости и уже едва скрывали
свое нетерпение улыбками над дежурными светскими и армейскими анекдотами.
Бесплотными, цветными тенями, отражаясь в натертых до блеска паркетах, плавно
скользили вышколенные слуги, обнося желающих конфетами, мороженым, Голицинским
шампанским, легкими кавказскими и крымскими винами из знаменитых великокняжеских
погребов. Сияли каскадами хрусталя многоярусные люстры и настенные светильники. И,
словно в Мариинке в вечер большой премьеры, сливались с общей аурой предвкушения
чуда приглушенные смешки, сдержанные разговоры, поклоны, книксены, реверансы…
Высшее светское общество столицы Российской империи с трепетом и нетерпением
ожидает начала первого послевоенного бала Петербурга - Бала Победы. Ожидает своего
Государя. Императора - Победителя!
Что скрывать, да, было время, когда Николай казался многим нерешительным,
излишне мягким, особенно тем, кто хорошо помнил правление его отца. Но, как видно,
внешность и манеры бывают обманчивыми. Особенно, если их обладатель может при
необходимости опереться на стальную стену бронированных корабельных бортов и лес
граненых штыков православного воинства. Слава Победителю!
Обер-гофмаршал Бенкендорф
экипажа царя еще не миновала парадных ворот, а гости уже приглашены в Английский
зал… Оркестранты негромко подстраивают свои инструменты, дирижер в последний раз
придирчиво просматривает ноты, нервно постукивая по краю пульта длинной черной
палочкой. А вдоль стен плавно, словно медленными водоворотами, кружит, ширится поток
фраков, мундиров и дамских бальных платьев, ярко блистающих подобранными
соответственно вкусам их обладательниц, драгоценными гарнитурами.
В облачении кавалеров преобладает строгий черный: большинство военных здесь -
моряки. В цветах туалетов дам вне конкуренции белый и голубой. Сияние сапфиров,
брильянтов и загадочный блеск жемчужных нитей, лишь подчеркивают благородную
изысканность двухцветной палитры Андреевского флага...
У высоких арочных дверей, собираются, разбившись по парам, те, кому предстоит в
первом туре дефиле к полонезу за хозяевами бала – Императрицей Марией Федоровной и
Алексеем Александровичем. За ними, во второй паре, выступят сам Государь-Император и
Ольга Александровна, чей супруг, князь Петр Ольденбургский, отправленный братом в
Иркутск, якобы «на помощь» к Безобразову, пока еще не возвратился в столицу.
Третью пару, по неожиданному желанию царя, составят его сестра Ксения и морской
министр, свиты Его величества генерал-адъютант, адмирал Дубасов. Шестидесятилетний
Федор Васильевич будет сегодня дебютировать в новой для себя светской роли: накануне
он был возведен Императором в графское достоинство. И, похоже, дело тут не столько в
признании его бесспорных заслуг в этой войне. Тем самым Государь дал понять всем, и
дяде Алексею, генерал-адмиралу, в первую голову, что Дубасов пользуется его особым
благоволением, а всяким пересудам о скорой отставке министра - грош цена.
9 Положение обязывает. франц.
22
Сие означает и то, что недавнюю речь министра на Адмиралтейств-коллегии можно
рассматривать, как будущую программу действий. А сказал он буквально следующее:
«Сонное царство цензовой рутины на якорях и кабинетная канцелярщина до сибаритства,
для флота в мирное время – есть яд. Медленный, но смертельный. В море мы - дома! Прав
Степан Осипович: экономить на учебе, стрельбах, ремонтах сломанного и износившегося
в нашей практической работе, на снарядах для этих стрельб, на угле – преступление.
Числом килей, пушек и тысячами тонн брони можно устрашить лишь слабого и