Одна душа, два тела (Четвертое Айденское странствие)

Лэрд Дж.

– Так полагает Пресветлый, - коротко заметил бар Савалт и повернулся к Айнору.
– Не пора ли огласить эдикт?

– Что ж, можно и огласить, - старший из Нуратов потянулся к свитку, лежавшему на столике, и развернул его. Это был превосходно выделанный пергамент, исписанный золотыми буквами и украшенный вдвое большим количеством печатей, чем брачный контракт Блейда; под текстом стояла размашистая подпись - след божественной руки Пресветлого. Бар Нурат откашлялся и начал читать.

Волеизъявление айденского владыки было подробным, детальным и длинным. Правда, в нем ни слова не говорилось о заслугах Арраха, сына Асринда, и его почтенного отца, торившего сейчас морскую дорогу на восток; Пресветлый больше

напирал на то, что озабочен упадком, грозящим могущественному и славному роду Хранителей Запада, а посему, в милости своей, решил отдать вотчины Асруда бар Ригона, его титулы и звания достойному дворянину из Диграны, доказавшему свои права не только древними грамотами, но и супружеством с дочерью поименованного Асруда, от коего брака произрастут новые и крепкие побеги - к чести фамилии и к пользе империи. В заключение Аррах, сын Асринда, объявлялся владетелем всех имений и прочего имущества, до сих пор удерживаемого казной (тут следовала подробная опись), а также пэром империи. Наместником Запада, Хранителем Западных Пределов - каковой титул он мог вырезать на своей печати, высечь на своем щите и на воротах своего замка.

Закончив с официальной частью, почтенный Айнор хлопнул Блейда по плечу и вложил в его правую руку драгоценный свиток, а в левую - чашу с вином. Пэры неторопливо поднялись, приветствуя нового собрата, раздался тонкий звон стеклянных сосудов, послышались шуточки в адрес Лидор: один желал ей двойню, другой - тройню, а третий предлагал свои услуги, если муж будет плохо справляться с делом. Блейд выпил и щелкнул пальцами.

Чос тут же очутился радом, словно не у двери торчал, а прятался за хозяйской спиной. Кофр был уже раскрыт, и из его бездонных глубин слуга извлек золотой футляр, в котором должна была упокоиться императорская грамота. Тут кое-кто из вельмож не удержался от восхищенного вздоха, ибо футляр покрывали редкостные синие камни с Перешейка и подобранные им в тон голубые жемчуга из далекого Рукбата. Да, что ни говори, этот молодой бар Ригон умел продемонстрировать свое уважение Пресветлому!

Футляр с эдиктом исчез в сумке, словно ставя точку в долгом и трудном деле, что началось два года назад в пыточной камере бар Савалта, где висел над огнем старый Асруд, а завершилось здесь, в зале Имперского Совета, куда уже внесли новое кресло с гербом бар Ригонов. Кресло это было установлено на подиуме, но Блейд, смерив дистанцию от стены до центра зала, решил, что вскоре для него найдется более достойное место.

* * *

Назад возвращались прежним порядком, только теперь Чос с драгоценным баулом ехал сразу за господами. Мантию он снял, как и свои серебряные украшения, и был несколько задумчив, словно прикидывая, куда лучше всадить кинжал щедрейшему бар Савалту - в горло ли, меж ребер или в печень. Его хозяин размышлял о том же.

Лидор, обычно свежая и румяная, как майская заря, была бледна. Заметив это, странник похлопал ее по руке, сжимавшей поводья, и улыбнулся.

– Не унывай, детка. Так или иначе, мы добились чего хотели.

Она молча кивнула, подняв на него глаза, в которых стояли слезы. Видно, допрос в Совете дался ей нелегко.

– Теперь займемся бар Савалтом, - заметил Блейд, и по губам его скользнула зловещая улыбка. Веки Лидор дрогнули.

– Стоит ли, Эльс, милый?.. Отца уже не воскресишь...

– За всякое деяние положено воздаяние, - лицо странника посуровело. Но мы должны учитывать не только мотивы мести, детка. Бар Савалт, испросив у Пресветлого этот эдикт, одновременно подписал и собственный смертный приговор.

– Почему?
– глаза Лидор округлились.

– Подумай сама, любимая! Ведь мы обманули его, поманив сладким куском! Эта история с отцовскими записями, которые ты якобы нашла... Экспедиция в Сайлор для их проверки... Все это ложь! Но щедрейший поверил в нее, получив аванс -

перчатки...

– Молнии Айдена?

– Да, молнии Айдена! Сей магический талисман реален и находится у него в руках... и заставляет думать, что все остальное тоже правда. Вот почему мы получили и титул, и звания, и все твои поместья... А теперь представь себе, что произойдет, когда обман откроется. Ведь рано или поздно этого не миновать! Если, к примеру, этот бар Кейн, лазутчик щедрейшего, не вернется в течение года, у Савалта могут возникнуть вопросы... И он, как минимум, пошлет в Сайлор меня, а ты останешься заложницей!

Лидор вздрогнула.

– Что же нам делать, Эльс? Ведь ты... ты же не собираешься открывать ему дорогу на Юг? Настоящий путь?

– Разумеется, нет, малышка. Но бар Савалт все же отправится туда прямо в загробное царство светлого Айдена.

– А... а император?
– спросила она, помолчав.
– Что сделает он, узнав о нашем обмане?

– Ничего, если удастся доказать, что обманул его бар Савалт. И если к тому времени щедрейший будет мертв...
– Блейд мрачно усмехнулся.
– Ты помнишь, о чем написано в грамоте Пресветлого? Там нет ни слова о наших обязательствах... я имею в виду это путешествие в Сайлор... Нам вернули титул и земли, дабы славный род бар Ригонов не захирел и мог по-прежнему служить империи! Вот так!
– он пристукнул кулаком по высокой луке седла, - Я даже сомневаюсь, что бар Савалт поведал Пресветлому всю правду... особенно насчет перчаток с молниями Айдена...

Кони шли неторопливой мерной иноходью. Лидор задумалась, покачиваясь на спине своей белой лошадки, ее зрачки потемнели, губы сжались.

– Ты думаешь, кроме Савалта и, быть может, Пресветлого, никто не знает об этой истории? Ни Нураты, ни бар Стам, ни чиновники щедрейшего?
– наконец спросила она.

– Почти уверен в этом. И вскоре выясню наверняка.

– Как?

– Выясню, - буркнул Блейд, грозно сверкнув глазами.

– Но все равно останутся свидетели... этот бар Кейн, например. Если он вернется, да еще вместе с твоим... твоим отцом...

– Он не вернется, - твердо произнес странник.
– Никто не вернется, Лидор. И мой отец тоже.

Глава 7. Плавание, продолжение

Ксидумен и Ханд, вторая половина месяца Сева

(конец апреля - начало мая по земному времени)

Садра, пугливо прижимаясь к северному берегу, миновала пролив. Тут, между оконечностью Дорда и ксамитскими берегами, он был сравнительно неширок - миль тридцать, не больше. На карте полуостров Дорд вытягивался к югу своим раздвоенным концом, словно целил одним из скалистых рогов в выступ Ксайдена, на котором лежала Катампа, крупнейший порт и самый большой город эдората. За этой узостью открывался обширный внутренний эстуарий Длинного моря, уходивший к востоку, к Ханду, Ири и Ганле, на пару тысяч миль. Этот гигантский бассейн имел овальную форму и соединялся с Кинтанским океаном проливом, чьи берега были для айденитов столь же загадочны и далеки, как Камчатка и Аляска для европейцев в средние века. Край мира, предел обитаемых земель! Лишь корабли из Ханда и двух союзных с ним городов рисковали плавать в этих водах.

В северо-западной части от Внутреннего Ксидумена отходил длинный рукав, вытянутый к полюсу, - Полуночное море. Про него в обитаемых землях рассказывали больше страшных сказок, чем правдивых историй, ибо в тех краях не бывали ни обитатели центрального материка, ни хайриты. Хайриты, однако, знали о нем побольше.

Блейд, отдыхавший после утренней разминки на палубе, попытался вспомнить, что же говорил ему про Полуночное море старый Арьер, отец Ильтара, сказитель и певец Дома Карот. Пожалуй, речь шла не о географии, а об истории... точнее - о бесконечных сварах с восточными хайритами... и если Полуночное море и упоминалось, то лишь вскользь, к слову...