Одна из тридцати пяти
Шрифт:
— Доказательства? — спросила хрипло, зная, что они у советника есть.
— Переписка Мотинье с лордом эль-Берссо, двадцать пять тысяч лир, которые перешли во владения твоего отца после твоего отъезда, показания леди Эртон, твоей компаньонки, которые, поверь, не идут тебе на пользу, и шифровка от епископа. Что же еще? — он театрально почесал подбородок. — Ах, да, твое вездесущее поведение и снотворное в бутылке с вином, которое едва не угодило в руки принца. Но это мелочи. Настоящие доказательства я обязательно предоставлю тебе, моя дорогая,
— М…моего отца?
— Никак не могу обойтись без него, — усмехнулся Райт.
— Что его ждет? — выпалила я, сжимая подлокотники кресла.
Советник медленно отпил вина, издал шипящий вдох, когда алкоголь коснулся прокушенной губы. Эта метка давала нам обоим повод не забывать о случившемся.
— Его ждет встреча со мной, — коротко ответил он.
— А с мужчинами вы более словоохотливы, так ведь?
Глаза Берингера сощурились, в них снова полыхнули опасные искорки.
— Надеюсь, он тоже не прочь со мной поболтать, — произнес с сарказмом, — иначе мне придется его заставить.
— Знаете, что, — меня душил спазм страха, но я продолжала говорить: — когда вы выясните всю правду и поймете, насколько заблуждались, я уже никогда — слышите, никогда — не прощу вас.
Райта позабавили мои слова. И с какой стати я решила, что ему нужно мое прощение?
Мужчина снова наполнил бокал, устало облокотился на подлокотник, не спуская с меня глаз. И я спросила:
— Где моя компаньонка?
— Рад, что тебе это интересно. Если тебя устроит такой ответ, то она жива.
— Не устроит.
— Леди Эртон наслаждается видом одиночной камеры в темнице. За пособничество в преступлении против королевской семьи она отправиться на плаху.
Я нервно сглотнула. Мысли прокручивались в голове по кругу. Я искали зацепки, пыталась понять, когда все это началось и каким образом пришло к подобной развязке. Кому выгодно убрать меня из игры? Епископу?
— Когда вы узнали?
— После истории со снотворным я отправил своих людей в Хоупс, — увидев, как мое лицо изумленно вытянулось, Райт произнес с легкой улыбкой: — Я никому не доверяю на слово, милая. Так вот, мои люди прибыли несколько часов назад с соответствующим донесением.
— А как же Элина?
— С ней было сложнее. Шифровки от епископа и раньше попадали ко мне, но сейчас они стали более конкретными. Я приставил к тебе своих людей. В частности Мэг Ингрэм.
Я слушала молча, но каждое слово оставляло рану у меня на сердце.
— Твоя компаньонка созналась, — продолжал Берингер, — она оказалась куда умнее и не стала отрицать очевидное.
— Значит, теперь меня казнят? — тихо спросила я, опуская голову и глядя на свои сжатые в кулаки руки.
— Неизбежно.
— Вы доложите принцу?
— Да.
Может, тот, кто подставил меня, добивался именно этого. Хотя кто знает, что в головах у местных интриганов?
Я старалась не принимать на веру все, что было сказано Райтом. Потому как это было слишком болезненно. Я
— Хорошо, — вдруг произнесла я, — и что теперь? Вернете меня обратно за решетку?
Кабинет Райта был просто райским оплотом по сравнению с темницей. Впрочем, я знала, что поднялись мы сюда ненадолго.
— У меня есть другие варианты? — мужчина взглянул на меня так, будто я должна была сказать: «Да, спаси меня, и я буду твоей навечно!» Чушь, конечно, просто показалось.
— Меня будут судить?
— Формально, да, — произнес он, опустошая второй бокал, — по факту, нет.
— А потом?
— Отсечение головы. Благородная смерть для аристократов.
Я дрожала. Но мое состояние сейчас играло последнюю роль.
— И здесь тоже без вариантов?
— Если только выпить яд. Но отсечение головы быстрее, и не так болезненно.
Его тон — хладнокровный, спокойный, выдержанный — стирает передо мной все грани терпения. Я готова рыдать снова, но лишь чудо удерживает меня от этого позора.
— Берингер, я ни в чем не виновата. Посмотрите на меня, — говоря это, я вскинула голову, и наши взгляды соприкоснулись, — дайте мне шанс.
— Поверить? — почти оскорбленно произнес он. — Милая, как только я увидел тебя, я понял, что тебе ни при каких обстоятельствах нельзя верить.
Я задыхалась от волнения, потому что хотела сказать:
— Я не такая, как Стелла.
— Ты именно такая. И в этом вся проблема, — отреагировал Райт деланно спокойно. — Не стоило затевать все это, Джина. Такие игры хорошо не заканчиваются.
Молча я потянулась к наполненному бокалу, зная, что советник внимательно смотрит. Сделав несколько больших глотков, я прикрыла веки, пытаясь совладать с дрожью и принять неизбежное: он меня ни отпустит, ни спасет, ни скажет что-то типа: «я постараюсь что-нибудь сделать», или «я что-нибудь придумаю». Берингер изначально был моим главным злейшим врагом, о котором я и не догадывалась, наивно ища в нем защитника, а может и друга. Но он не верил никому, никого не прощал, никогда ни о чем не сожалел. Он принимал решения. «Да» или «нет». И сейчас он принял очередное взвешенное решение, он однозначно и бесповоротно лишил меня всякой возможности выжить.
— Не смею вас больше задерживать, лорд Берингер, — оборонила я, полагая, что он ждет не дождется, когда меня уведут.
Его взгляд острой сталью скользнул по моему лицу.
— Считаешь, все, что происходит, доставляет мне удовольствие? Или меня радует перспектива твоей смерти? Эта гребаная ситуация хуже занозы в заднице.
С некоторых пор я стала веской фигурой на «шахматной доске». Возможно, для целей игры мне лучше сохранить жизнь. Но лишь из практических соображений.
— Я не знаю, что вас радует и что доставляет вам удовольствие, милорд. Мне лишь кажется, что мы больше не союзники.