Одна маленькая ошибка

Смит Дэнди

– Я еще никогда и никого не желал так сильно, – шепчет он. Чувствуется, как ему не терпится. Он сдерживается из последних сил.

Запустив пальцы ему в волосы, я целую его, мечтая выйти из собственного тела, раствориться в окружающем мире, смешаться с ледяным ночным воздухом, слиться с тишиной. Мне известно, что будет дальше. Что я должна сделать. И я оттягиваю момент, как могу, потому что жадные цепкие руки Джека и его поцелуи не так страшны, как секс. Когда он окажется у меня внутри. При одной мысли об этом каждая жилка и каждый мускул напрягаются. Я не смогу. Не смогу. Не смогу.

Паника

сдавливает горло, и я отстраняюсь.

Почуяв мое замешательство, Джек моментально подскакивает и валит меня на кровать, снова оказываясь сверху. Я замираю, не шевелясь, оглушенная воспоминанием о том, как он придавил меня к сырой земле и зажал рот, не давая кричать.

Чуть приподнявшись, Джек тянется расстегнуть ширинку.

Я замечаю Аду за секунду до самого Джека. Сестра стоит прямо у него за спиной, замахнувшись деревянной подставкой для ножей. Он оборачивается, но слишком поздно. Подставка обрушивается ему на голову. Слышится хруст костей, что-то теплое брызгает мне на лицо. Джек валится на бок и скатывается с кровати. Я хватаюсь за щеку пальцами, и на них остается красная жижа. Ада выпускает подставку и рывком поднимает меня на ноги.

Мы бросаемся бежать. Поскользнувшись на луже рома, я задеваю массивные свечи на полу. Расплавившийся воск брызгает на ноги.

– Скорее, скорее! – кричит Ада, выталкивая меня в двери.

Выскочив на лестничную площадку, мы успеваем миновать первый пролет.

– Элоди! – вопит позади Джек с такой непередаваемой яростью, что я невольно оборачиваюсь.

Он бежит следом за нами.

Ада подталкивает меня вперед, и мы выскакиваем на площадку второго этажа. Кровь шумит в ушах, в голове вертится единственная мысль: «Прочь, прочь отсюда!»

Спотыкаясь, я скатываюсь по последним ступеням, судорожно хватаю ртом воздух, борясь с подступающей паникой. Если Джек поймает нас, то убьет. Я вспоминаю, как он душил меня тогда в подвале, побагровев от ярости, как его пальцы сжимались и сжимались, пока у меня перед глазами не потемнело…

Нога касается последней ступени. Я уже вижу входную дверь. Вот сейчас…

Сзади раздается крик и, прервавшись на мгновение, слышится снова.

Затормозив, я разворачиваюсь и поднимаю голову.

И на лестничном пролете возле арочного витражного окошка вижу их – Джека и Аду, бьющуюся у него в руках. Он держит ее сзади: одной рукой за горло, второй – поперек груди. Внутри у меня все обрывается. Джек добрался до моей сестры. Поймал ее и уже не отпустит. Сейчас я как никогда остро осознаю, что кто-то из нас не выберется отсюда живым.

– Джек, пожалуйста, не делай этого, прошу тебя, не надо, – лепечу я, хоть и знаю, что мольбы бесполезны.

Ада судорожно пытается высвободиться, но Джек успевает перехватить ее запястье и заламывает руку за спину. Ада взвизгивает.

Я делаю шаг к лестнице.

– Стоять. – Голос Джека звучит гулко и низко, как раскат грома.

Я послушно замираю на месте.

Входная дверь у меня за спиной. Она совсем рядом, как и вожделенная свобода, и от этой мысли я едва не плачу. Ведь если я сейчас брошусь к выходу, Джек не успеет меня поймать. Не успеет сбежать по лестнице до того, как

я окажусь на улице. Надо только проскочить холл, распахнуть дверь и выскочить в ночную темноту. И спрятаться среди деревьев. Джек ни за что не найдет меня в темноте. Я смогла бы. Успела бы. Живот сводит – сначала от страха, а затем от стыда за подленькую мысль, ведь тогда мне придется оставить Аду в руках Джека. Она для него значит не больше Ноа: лишь досадная мелкая помеха, которую нужно просто устранить, безжалостно и бесповоротно. Джек убьет мою сестру. Убьет хотя бы ради того, чтобы наказать меня.

– Беги, – хрипит Ада.

Я отворачиваюсь от двери и снова смотрю наверх.

Джек сжимает Аде горло, не давая вздохнуть. Она судорожно скребет пальцами по руке, сдавливающей трахею.

– Прекрати! – визжу я. – Хватит!

Лицо сестры багровеет.

– Джек!!!

Его лицо превратилось в маску чистой немой ярости. Вены на руках вздуты от напряжения. Он собирается свернуть Аде шею.

– Пожалуйста… – умоляю я.

Глаза у сестры закатываются, и она прекращает сопротивляться, безвольно уронив руки.

– Я уеду с тобой! – кричу я, но Джек не разжимает пальцы, демонстрируя, кто тут хозяин положения. А затем наконец-то ослабляет хватку, и Ада судорожно хватает ртом воздух и кашляет. Джек смотрит на меня не мигая, и в глазах у него плещется намерение отыграться сполна.

– Поднимайся сюда, – велит он.

Я не сразу делаю шаг: тело не слушается. Взгляд падает на руку Джека, все еще держащую Аду за шею. Ту самую руку, что прижимала к земле мои запястья там, на холме; ту самую руку, чьи пальцы настойчиво лезли в мое сухое лоно, не обращая внимания на мольбы остановиться.

– Живо, – рычит Джек, встряхивая Аду. Та всхлипывает.

Судорожно дыша, как загнанный зверь, я заставляю себя сделать шаг, другой и наконец нахожу силы подняться по ступеням. Лестница кажется бесконечной: страх сковывает мне ноги железными колодами, а голова полна отчаянных мыслей о том, как выбраться отсюда, как вызволить Аду, как спастись самой, но паника не дает додумать до конца хотя бы одну из них.

Поднявшись на площадку, я явственно чувствую запах гари.

Взгляд Ады по-прежнему расфокусирован, она все еще не может откашляться. Судя по лицу, сестра хотела, чтобы я сбежала, и теперь злится на меня за упрямство. Но как я могу бросить Аду, зная, что моя свобода будет стоить ей жизни?

Джек оттаскивает Аду на пару шагов назад, чтобы освободить мне дорогу. Я аккуратно обхожу их, стараясь не делать резких движений: Джеку хватит всего пары мгновений, чтобы сломать Аде шею. Добравшись до противоположного края площадки, я поднимаю руки, показывая, что сдаюсь. Будь мы в кино, мы бы с сестрой сейчас переглянулись и мигом придумали какой-нибудь план. И дальше благодаря паре слаженных действий вырвались и оглушили бы Джека. Но мы не в кино. К тому же Джек выше и сильнее и держит Аду слишком крепко. Даже если я наброшусь на него, он легко сломает Аде шею или швырнет ее на ступени. Единственное оставшееся у нас преимущество – это приближающаяся полиция, о которой Джек не подозревает. Если у меня получится отвлечь его разговором…