Одна на двоих жизнь
Шрифт:
– Ничего, так даже лучше, - сажусь, как падаю, ноги просто подламываются, кресло испуганно скрипит под моим весом.
– О чем ты хотел поговорить? Кстати, что там с шаттлом, заложников освободили? Я весь день в дороге и не видела новостей.
Она стоит ко мне спиной, и я могу ей сказать. Чувствуя себя последней сволочью.
– Террористы предъявили требования. Они готовы обменять детей на осужденных офицеров.
Ее плечи каменеют.
– Вот как. Почему-то я была уверена, что ЭТИ так просто не сдадутся. Но ведь их найдут!
– Да. Непременно найдут.
Господи, зачем я только пришел, зачем говорю ей все это? Вики, конечно, узнала бы все, но завтра и не от меня. А я бы уже не думал, какие у нее глаза в этот миг.
– Ви, я пришел с просьбой.
– Да-да, конечно, - живо откликнулась невестка, будто стряхивая с себя паутину чужой лжи и собственной бессильной ярости.
– Я завтра уезжаю. Присмотри за моими. Возможно, если меня не будет слишком долго, придется увезти их из Оримы. Рагварн…
Тут она повернулась. В неживом свете лаборатории ее глаза сухо блестят, дрожат губы и пальцы.
– Они потребовали тебя?
– Что? Нет! – захваченный врасплох, я всегда плохо, совершенно бездарно врал. – Да. Не смотри на меня так!
– Господи помилуй!
– Ви, ты поможешь мне? Мои дети, они еще такие беззащитные… ты же понимаешь, что может начаться в Ориме, если не будет…
– Дан! – резкий окрик обрывает поток моих оправданий и объяснений. – Вот, твой кофе.
У Вики такое лицо, словно этот кофе предназначался для моих коленей. Я хватаю горячую кружку, она опускается в кресло напротив и обнимает себя руками.
– Почему? Почему они тебя отдают?
– Заложники. Триста девяносто две жизни взамен одной.
– Но твоей, твоей!
– Да, моей, - снова соглашаюсь я.
– Я все сделаю, Дан. Не беспокойся, - помертвевшим голосом обещает Вики.
Делаю глоток, кофе обжигает небо и язык: горячий, сладкий, живой.
– У меня еще одна просьба. Достань мне пиралгезин, у вас должен быть.
Ее трясет, как в лихорадке, она задыхается от непролитых слез. Но челка падает на лоб, занавешивая глаза.
– Ладно, - шепчет Вики, - ладно. Я все сделаю. Господи, я все сделаю, только…
Я не выдерживаю. Бухаюсь перед ней на колени и обнимаю за плечи, обтянутые белым халатом.
– Ну не плачь! Ви, пожалуйста, не плачь! Я чувствую себя последним гадом… ну, пожалуйста!
Шепчу в ее волосы, прижимая лбом к своему плечу, глажу спину. Слезы льются по моему плечу сплошным потоком, как вода из крана. С отчаянным стоном Вики обнимает меня, рыдает уже в голос, наверное, впервые с того дня, как погиб ты. Я целую ее в висок, там уже тонкие ниточки ранней седины, под моими губами бьется жилка.
– Как же так? Как же так? – захлебываясь рыданиями, шепчет Вики. – Бедный мой, бедный…
Стискиваю ее в объятьях, укачиваю, как ребенка, глажу широкими ладонями по плечам, спутавшимся
– Пиралгезин, - тихо говорит Вики, - Корд тоже просил пиралгезин, когда ушел в последний раз.
Глава 12
Шаттл выплыл из мерцающей завесы портала величественной громадой. Другой, не быстроходная серебристая «Калифорния», угнанная с аргоннского аэровокзала. Огромное судно типа «колосс», предназначенное для рывков до второго перекрестка, где нестабильность полей разносит в клочья обычные корабли. Это и хорошо, и плохо. Хорошо тем, что отследить такую махину не составит труда, плохо потому, что попробуй ее догнать и взять штурмом.
– Дан, готовься. Тебя они попросили первым, - говорит Рагварн. – Страхуются, сволочи.
Мы стоим в рубке аэровокзала, вдвоем среди суетящихся вспотевших диспетчеров, и наблюдаем, как шаттл террористов садится, поднимая рыжие тучи аргоннской пыли.
– Что за?… - отзываюсь я, поправляя шлем. Обряженный в снаряжение штурмовика, я уже обливаюсь десятым потом, хотя кондиционеры работают исправно.
– Ты – их гарантия, что мы не пустим по следу ракеты, - больше для себя объясняет командор.
– А вы пустите?
– Нет.
– Почему?
Светло-серые злые глаза Рагварна прошиты сеткой капилляров – не спал всю ночь что ли?
– Потому что нет!
Колосс опускается почти невидимый в облаках песка. Языком касаюсь зубного имплантата, в который знакомый умелец Вики запаял капсулу пиралгезина. И все же ракеты были бы хорошим вариантом, если бы не обнуляли шансы найти новое логово суморфов.
– Мы тебя вытащим, - сквозь насквозь проадреналиненные мысли пробивается голос Рагварна, - тяни время, делай все, что они тебе скажут…
– Командор, установлена связь с судном, - докладывает старший диспетчер.
– Давайте.
Тут же врубают большой монитор, и я вижу Форку. Мутноватое изображение, но и на нем невозможно не узнать обвисшие щеки, крючковатый нос и кривую усмешку бывшего оримского генерала.
– Первым идет Райт, - требует Форка, торжества в голосе нет, он странно растягивает слова, сглатывает окончания. Я представляю, как сожму пальцы на его жилистой шее, вырву, выгрызу глотку…
– Сначала дети.
Форка оборачивается, советуясь с кем-то невидимым. Эльви Крайер? Потом удовлетворенно кивает.
– Нужен один встречающий для детей. Если еще кто-то подойдет к кораблю, обмена не будет.
Дальнейшее действие затягивается. Встречать детей-заложников отправляют Рэндела. Из рубки я вижу, как маленький майор вприпрыжку бежит по рыжему взлетному полю, как медленно выползает трап. Мне приносят кофе, я отказываюсь и прошу минералку. Вчера по совету Рагварна потребил на ночь. Не то, чтоб напился, но полбутылки коньяка приговорил. Теперь во рту сухо и голова начала ощутимо побаливать.