Одна на двоих жизнь

Гай Юлия

– Спасибо.

От густого крепкого дыма в легких становится легче, отпускает сковывавший спину спазм. Так, теперь надо решить, на что потратить оставшиеся сутки. Нет, даже чуть меньше.

Первым делом поеду к нотариусу. Год назад, когда оформляли опекунство Татьяны, отец Вики предложил воспользоваться услугами своего юриста. Мужик оказался грамотным и въедливым, и после долгих препон нам удалось доказать, что лучше, чем со мной, Танюшке не будет ни с кем. Это, конечно, еще спорный вопрос, кому с кем лучше. Я за Танькой,

как за каменной стеной. Это мой тыл, моя крепость, где всегда чистота и уют, где вкусно и, что немаловажно, вовремя кормят, где любят гостей. Мой дом обрел образцовую хозяйку.

Как бы то ни было, завещание я написал, едва получил бумаги об опекунстве. Сенсорный браслет не давал забыть о том, что в любой момент Таня и Шику могут снова остаться одни. После твоей гибели наши денежные дела пришли в упадок, но кое-какие средства остались. Их хватит на оплату колледжа для Танюшки и спецшколы для Шику, на содержание дома и скромную, но безбедную жизнь, пока ребята будут учиться.

Сейчас останется сделать распоряжение насчет суммы, которая пойдет на лечение Шику. Тане через месяц восемнадцать, опекунство над Шику может взять она. Вместе мои дети не пропадут, а Вики и Жан за ними присмотрят.

Придя к этой мысли, я совершенно успокаиваюсь и откидываюсь на спинку кресла. Фургончик «Зеты» несется по утренним улицам Оримы, кое-где еще горит неон, отражается в лужах красными, желтыми, сиреневыми волнами. Наверное, я вижу эти улицы в последний раз. У меня возникает странное чувство, что со мной это когда-то уже происходило, я уже прощался с сумрачной столицей, а яркие огни так же расплывались в лужах.

От юриста я еду домой, по дороге внезапно понимая, что голоден, как зверь. Таня выглядывает из кухни: волосы туго стянуты платком на затылке, руки белые от муки (о, эти руки! Они напоминают сейчас о других).

– А где Жано? Я его любимые пироженки леплю, которые круассаны.

– На работе, - как можно небрежнее отвечаю я, бросая куртку на полку в прихожей, - у нас усиление. Видела же, что творится.

– Видела, - хмурится Танюшка, - вот гады! Детишек не пожалели. Я бы таких ставила к стенке и расстреливала.

– Я бы тоже. Дай пожрать, а?

Таня споро накрывает на стол, у нее уже готовы котлетки, которые она присоединяет к разогретым макаронам и заливает майонезом.

– Танюшка, ты чудо! – совершенно искренне хвалю я, запихивая еду в рот.

– Я знаю, - кокетничает она, а у меня сжимается и сладко-терпко болит сердце.

– Я завтра уезжаю, - сообщаю ей за чашкой кофе.

– У тебя же отпуск!

– Какой отпуск, когда усиление.

Танька вздыхает и поворачивается ко мне чуточку огорченная. Времена, когда она билась в истерике из-за каждого моего дежурства, давно прошли. А сейчас… сейчас она просто ничего не знает. Пусть не знает.

– Ты даже не повидался с Шику, - с укоризной замечает она.

– Замени меня. Своди его в кино,

по магазинам, в тир. Да, и не давай Веньяру играть.

В ясных голубых глазах появляется первое беспокойство. Танюшка отряхивает руки от муки.

– Так ты надолго?

– Пока не знаю, как получится.

– Береги себя, ладно?

– Ладно, - совершенно спокойно улыбаюсь я.

Потом звоню Вики. Один звонок, второй, третий. Не берет трубку.

Вечером, играя с Шику в шахматы, ловлю себя на мысли, что не могу надышаться.

– Что с тобой, Дан? Ты какой-то… рах драххум…

– Какой?

Шику хмурится, пытаясь подобрать аналог нарского словосочетания в международном. Выходит что-то вроде «сам не свой».

– Да, - медленно провожу ладонью по вспотевшему лбу, - да, ты прав.

– Что-то случилось?

– Уезжаю, - объяснять что-то Шику куда сложнее, чем Тане. И вовсе не потому, что он не понимает, напротив, нарьяг поймет куда лучше. Испугается еще. Я для ребят гарант не только стабильности, но и самой жизни. Они еще не привыкли к тому, что оримские законы защищают граждан, они еще сами за себя, как в лесах Нарланда.

– А когда вернешься?

– Как получится, - опускаю глаза под испытующим взглядом бледно-голубых глаз и снова набираю номер.

– Вики звонишь?

– Да.

– Она в Рекон уехала, вернется поздно вечером, - докладывает Шику. Они с Вики друзья, но про обстоятельства знакомства с тобой мальчик молчит, как рыба.

– Хорошо, - и мы продолжаем игру.

Вики звонит сама.

– У меня одиннадцать пропущенных звонков, - недоуменно говорит она и, мне кажется, улыбается при этом.

– Надо поговорить, - коротко отрезаю я. Вики замирает, я снова сказал что-то не то… вернее, как раз то и так, как говорил ты.

– Я допоздна в лаборатории. Приезжай, я предупрежу охрану.

Что ж, так даже лучше.

Бойцы «Зеты» не спрашивают, куда меня несет на ночь глядя, прыгают в машину, укладывая на колени тяжелые «Зубры». В «ОримаМедикал» еще кипит жизнь, в широком холле многолюдно и шумно, работают кондиционеры. Суровые охранники в серой форме поднялись навстречу, сшиблись плечами, как скалы. Мой сопровождающий подтверждает мою личность и отступает к двери, деликатно предоставляя меня самому себе. Я пожимаю плечами и иду к лифту.

Видеть невестку в белом халате и в очках настолько непривычно, что я замираю в дверях. Такая она похожа на зануду мисс Гарден, и ощущение ожидания тепла, чего-то уютно-родного, сменяется разочарованием.

– Привет, - говорит Вики и ставит чайник, быстро раскладывает по вазочкам печенье и наломанную на куски плитку шоколада. Между бровей залегла складочка, у нее работы невпроворот, раз осталась работать ночью.

– Садись. Тут не очень уютно, кругом пробирки, тестеры, реактивы… Но буфет уже закрылся.