Одна на двоих жизнь
Шрифт:
– Но миссис Райт, - хмурится охранник, трещит его пиджак тесный в плечах, - командор Рагварн…
– Можете следовать за нами, в отдалении, - металл в голосе невестки не поддается коррозии.
Я открываю дверцу, помогая Вики сесть, сам умещаюсь на пассажирском сидении, мотор глухо урчит в железном нутре автомобиля. Машина срывается с места, и можно, наконец, перевести дух, в тишине, где никто не видит и не слышит. Кроме Вики, поглощенной в собственные мысли.
Мелькают улицы, в сером тумане, как в дыму, мелкая россыпь капелек блестит
– Как воронье, - вдруг произносит Вики, - слетелись попировать на чужом горе, превратить подвиг в балаган. Завтра в газетах напишут: «Вдова Стального Сокола довольна смертным приговором изменникам империи». Я ведь стала известной после смерти Корда…
Империя перемелет все и всех. Тебя решили превратить в героя и мученика, чтобы твоим именем начать войну с Нарголлой. Это было на руку не только террористам, но и командованию вооруженных сил Оримы, и контрразведке, и лично командору Рагварну.
– Знаешь, Дан, - снова с той же неестественной, мучительно натянутой улыбкой говорит невестка, - я действительно рада.
Я горжусь в эту минуту твоим выбором, мужество Вики достойно твоего героизма, она выдержала пять часов на виду у всех, и лишь сейчас голос надорвался, перешел в шепот – это от непролитых слез перехватило горло.
– Знаю, - киваю, - я тоже рад.
Невестка бросает взгляд, сухой лед в ее глазах растаял, а на губах легкая, почти робкая улыбка.
– Ты изменился, Дан. Стал таким твердым, сильным… старшим. Командор Рагварн хвалит тебя.
– Неужели?
– Не знаю, что между вами произошло, но командор хорошо относится к тебе.
– Не думаю, - болезненно морщусь я, Рагварн может и забыл, кому обязан своим увечьем, но мне не забыть.
– Я знаю, - задумчиво говорит Вики, - он сказал, что ты похож на Корда. Такой же стальной.
Она чуть снижает скорость, взгляд рассеянный, будто вместо дороги ее заинтересовала мокрая пыль на стекле и мерное движение расчищающих ее дворников.
– Помню, как мы познакомились. Мэри попросила помочь ей с новыми штаммами, я ведь тоже биолог по образованию, просто Мэри больше повезло. Мы работали. Потом ей сказали, что прилетела группа «Ви», и она со всех ног побежала на аэродром. А мне так хотелось взглянуть на знаменитую «Викторию», это же не совсем люди, небожители, так мне казалось тогда.
Пораженный, я гляжу на Вики. Ее бледные щеки порозовели, глаза мерцают из-под пушистых ресниц то ли слезами, то ли чем-то еще, мне непонятным. Кажется, робкий, золотистый луч раздвинул, растопил тяжелую серую завесу туч и ворвался сюда, в салон «ренджа» Вики. Тепло стало, как весной, отчего-то мучительно-радостно, как бывает, когда давно потерянный друг неожиданно заглянет в гости.
– Они и были небожителями, - заворожено продолжает Вики, полностью погруженная в спасительные воспоминания, где она рядом с мужем, снова рядом, - они даже не видели нас, будто мы были прозрачные. И тут Корд заметил Мэри, он шел нам навстречу, улыбался ей, смотрел на нее, я… хотела ее
– Вики, - я придержал руль в ослабевших руках, машина вильнула и едва не вылетела на противоположную полосу, - осторожней.
Она очнулась, словно разбуженная.
– Боже, ну и дура! Извини, Дан, я тут много лишнего наболтала.
– Говори, - глядя ей в глаза, шепчу я, все еще не отпуская руль, - тебе это нужно.
Отель, где Вики сняла номер, находится в тихом спальном районе Лайн-авеню. Небольшой, очень уютный пансионат, постояльцев мало, и оттого атмосфера почти домашняя. Мы пообедали в ресторанчике, быстро и без удовольствия: вопреки утверждению Вики, ни ей, ни мне кусок не лез в горло.
Я занял кресло в ее номере, закинул ноги на мягкий пуфик и прикрыл глаза. Возвращаться не хочется, особенно с навязанной Рагварном охраной. Машинально поправляю сенсорный браслет на запястье. Пусть подождут - думаю мстительно о твердолобых телохранителях моей драгоценной персоны.
Вики, упираясь руками в подоконник, стоит у окна. Скинула туфли на каблуках и стала маленькой, как ребенок. Анж, которая пошла в тебя, через год или два перерастет мать.
– Хорошо в Ориме, воздух такой свежий, влажный, будто с моря. У нас в Реконе смрад стоит от заводов, а здесь чисто, будто вымыто с мылом.
Ответа как будто не требуется, и я просто слушаю. Душа отдыхает, свободная от тугих оков заботливых взглядов моих домочадцев.
– Мне предложили работу в Ориме, - рассказывает Вики, - в исследовательском институте «ОримаМедикал», возглавить лабораторию, представляешь?
– Ты согласилась?
– Конечно, о чем тут думать? Такое предложение делается раз в жизни!
– Я рад!
– отвечаю искренне, становится теплее где-то внутри.
– Когда вы переедете? Я скажу Тане, чтоб все приготовила. Она у меня замечательная хозяйка!
– Знаю, - смеется Вики, - она умница!
Воображение рисует шумный, светлый дом, где, наконец, зазвучат детские голоса, топот маленьких ножек, музыка будет литься из окон. И больше никогда не будет покоя, одиночества, тягостного ощущения запустения и ветхости.
– Так когда?
Улыбка блекнет, невестка отворачивается к окну, теребя кисть на бархатной портьере.
– Дан, дети останутся в Реконе. Анж не стоит сейчас менять школу, она с трудом привыкла, а Ким слишком мал.
– А ты?
– Я не могу. Ты же знаешь…
– Но почему?! Неужели воспоминания так мучительны?
Вики подходит и садится на ковер у моих ног.
– Нет, что ты! Воспоминания не могут быть мучительны, наоборот, это мое богатство, я храню их, берегу. Но дома я буду все время ждать, понимаешь?
Я упрямо качаю головой, хотя отлично понимаю, о чем она говорит. Я тоже все время жду. Скрип половиц, шаги на лестнице, стук двери - все это заставляет сердце на миг загораться неистовой надеждой, тут же, впрочем, угасающей.