Одна на мосту: Стихотворения. Воспоминания. Письма
Шрифт:
Ну, целую Вас еще раз, извините за сумбур. Чего только нет в письме! <…>
26 июля 1977. Иссанжо
Дорогая Мэри, спасибо за письмо <…>.
Не знаю, имеет ли какой-либо смысл, сидя здесь, среди лугов и коровников, переживать за судьбу русской эмиграции, вообще русских и даже человечества, не помогая ни в чем никому, кроме кошек, собак и лошадей, но я переживаю. Переживаю главным образом то, что все эмиграции переругались из-за каких-то стилей в литературе (ясно, что у каждого поколения, выросшего в разных условиях, будут разные отпечатки), из-за «идеологии» (опять же), тогда как теперь момент всем соединиться и вопить хором только о самом важном, всечеловеческом, что так явно было и есть попрано <…>.
Что касается нелюбви к России, то это очень больно и обидно, так же как какому-нибудь комсомольцу, выросшему на любви
Во-вторых, в этой нелюбви есть много боли, ожесточения. Мне приходилось встречать там простых людей, которые с ненавистью говорят о том, что ни дружбы, ни родины, ни идеалов для них уже не существует. Девочка, уехавшая из Шанхая в Союз, вся пропитанная идеализмом, теперь, даже в Америке (удрала через границу), не хочет видеть русских. Недавно я встретилась с одним человеком [126] , который просидел 10 лет в лагере, потом 20 ждал разрешения выехать к жене в Австралию, наконец выехал, проработал полтора года и решил на все заработанные деньги, «пока жив», повидать мир.
126
Яворский (наст.фам. Ражев) Сергей Ильич (11 октября 1913, Санкт-Петербург - ?, Австралия) — журналист. Жил в Харбине с 1922. Ездил на учебу в Бельгию. Работал очеркистом в газете «Харбинское время», писал статьи в «Нашу газету» и журнал «Рубеж». 22 августа 1945 г. арестован в Харбине, отправлен в СССР, осужден на 10 лет лагерей. До 1954 находился в ИТЛ, еще 20 лет «невыездной». В 1975 г, через 30 лет, смог приехать к жене в Австралию. В 1986 г. издал книгу «Звонит колокол».
Тот факт, что царя убил не русский, еще стыднее для русских — допустили.
Мне рассказывали про какую-то лестницу в Петрограде, что именно там «пала русская империя», что вышла на защиту только горсточка женщин. А другие, наверное, сидели и разбирали детали идеологии? Это мне так рассказал «горько» человек оттуда. Что и говорить, были и геройские защитники, но такие рассказы заставляют задуматься о горечи, накопившейся среди русских же против русских Целую Вас, Ларишон.
6 декабря 1982. Моншо
Дорогая Мэри, что-то давно от Вас ничего не слышно <…>.
В сентябре я ездила в Париж и там говорила по-русски с харбинско-шанхайскими приятельницами. <…> И еще: встретила неожиданно Наталью Ильину с сестрой [127] ! Вместе обедали — и, правда, наспех, – но интересно, очень интересно говорили. По-моему, она очень интересно переменилась к лучшему со времени «Возвращения»…
127
Ильина-Лаиль (Атясва) Ольга Иосифовна (р. 18 апреля 1917, Петербург) — сестра Натальи Ильиной. После революции с родителями приехала в Маньчжурию. Окончила лицей ХСМЛ в Харбине. С мужем, бывшим морским офицером Морисом Лаилем, жила в Юго-Восточной Азии, потом в Париже. Автор книги воспоминаний «Восточная нить» (СПб. Изд-во журн. «Звезда», 2003).
В Париже я также навестила Одоевцеву. Она болеет и плохо слышит. Но память у нее потрясающая: я начала что-то рассказывать, а она мне говорит «Вы это мне уже говорили» (это два года назад). Опять уговаривала меня прислать стихи, чтобы подобрать для сборника. Потом я была по зубным делам в Марселе и там тоже была с русскими, и, впервые во Франции, знакомые просили меня почитать стихи. Дама, у которой я уже двадцать лет торчу, удивилась: «Вы разве пишете стихи?» Все это меня слегка раскачало, и я решила посмотреть мой архив, вернее, завал… Часть потеряна где-то в переездах (сгорел целый ящик с бумагами и картинами), остальное или совсем не закончено, или надо бы пересмотреть и наладить. Это и труднее, и скучнее, чем писать, но мне помогло. Вроде наркотика или сигарет — вместо того, чтобы думать о «погибшей» жизни, я довольно долго и варила, и стирала, и чистила с приятным поэтическим туманом в голове, искала слова (а они туго приходят теперь, хотя и французский не подвинулся).
Это, конечно, не «вдохновенье», но сознательная чистка, даже довольно циничная. В самом деле, я думаю, человек не раскрывается и не углубляется от «починки» стихов, а просто балдеет. Когда пишутся новые, то совсем другое: они именно сами пишутся — только лови, даже если и в переводе на слова получаются глупости. К сожалению, глупости неприемлемы. Я послала несколько Одоевцевой, она ответила очень лестно, указав недочеты в
Получила от Виктора Петрова просьбу прислать ностальгические стихи: он хочет писать о харбинцах и шанхайцах [128] , я послала три…
Теперь о погоде. В Иссанжо только о погоде и говорят, так принято после «бонжура». Но и понятно: так много от нее зависит в деревне! Когда хорошо, тепло и светло — рай, а как задует холодный ветер с дождем и снегом!
В этом году нас не побаловали. Летом была засуха. Потом пошли дожди, и то немногое сено, что крестьяне собрали, — начало гнить. Я все же успела собрать немного в саду для Сеговьи (мой старый конь). И очень кстати — полторы недели назад нас завалило снегом. Осень была, после долгих дождей, мягкая и грибная — это тоже удовольствие. Но вдруг разразилась такая буря, что просто сбивала с ног. У нас полетели черепицы с крыши, сломалась старая вишня, на которую я любовалась каждую весну. После этого за одну ночь навалил такой снег, да еще с грозой, как летом, что мы еле открыли дверь. Снег выше сапог. Мы сидели неделю безвыездно. Но позавчера был первый выход: снег сверкал на солнце, совсем тепло, я валялась на снегу с собакой и даже съела пригоршню снега. Вчера уже Морис возил меня на мою «йогу» <…>. Вот высказалась. Очень жду от Вас того же. Целую Вас крепко.
128
Петров Виктор Порфирьевич (22 марта 1907, Харбин - 18 мая 2000, Рокквилл, Мэриленд, США) — журналист, литератор. Окончил Юридический факультет в Харбине (1929). Жил в Шанхае с 1930. Репортер газеты «Шанхайская заря», один из участников содружества «Шанхайская Чураевка». Преподаватель и профессор ряда учебных заведений и университетов США, в основном русского языка и географии. Жил в Сан-Франциско с 1940. Избран Конгрессом русских американцев членом Русско-американской палаты славы (1995). В США издал 35 книг, из них 8 на английском языке, и более 300 очерков. Здесь речь, вероятно, о книге: Петров В.Л. Город на Сунгари. Вашингтон: Изд. Рус.-амер. ист. о-ва, 1984. — 207 с.
Н.М. Крук [129]
23 июня 1970. Париж
Дорогая Норка,
Я в очередной запарке, и потому проникновенного письма не жди. До стихов опять не могу дорваться. Во-первых, у меня гостила подруга из Канады, с которой я рассталась в Корее в 1941 году [130] . Сама понимаешь, сколько надо было всего рассказать, особенно о таких диких жизнях, как наши. Особенно как ее. Это была семнадцатилетняя девочка, самая прелестная из всех девочек, с которой мы, ничего не соображая, пробирались через границу Маньчжурии и Кореи в самое горячее время, застряли на две недели на границе со всеми тюками и собакой, каждый день пытаясь влезть в переполненные поезда, чтобы попасть в Корею… Вытащил нас Валерий Янковский, которому случайно проехавший миссионер передал о нашем критическом положении. Собака ехала, запертая в чемодане, так как было нельзя, а Ирма — в уборной, так как заболела дизентерией.
129
Крук (урожд Кулеш) Нора (Элеонора) Мариановна (р. 17 апреля 1920, Харбин) — поэтесса. Писать стихи начала в школьные годы. В 1933 г. переехала в Шанхай, работала журналисткой. С 1957 по 1975 г. жила в Гонконге, где начала писать по-английски, печаталась в местных газетах и журналах. С 1975 г. живет в Австралии. Выпустила два сб. стихов на английском языке: «Хотя...» (Гонконг, 1961), «Кожа для удобства» (Сидней, 2004).
130
Шнайдер (урожд Майер) Ираида (домашнее имя Ирма) Адольфовна (28 февраля 1924, Владивосток - 1993, Ванкувер, Канада) — первая жена В.Ю. Янковского. В 1944-1945 жили на своем «Тигровом хуторе». В январе 1946 В.Ю. Янковского (добровольного переводчика с японского и корейского языков в советской армии) арестовали и отправили в ИТЛ, вскоре родился их сын Сергей. Некоторое время спустя второй раз вышла замуж — за Юрия Шнайдера, эмигрировала в ФРГ, потом в Канаду. С В.Ю. Янковским они встретились 40 лет спустя, в 1986 году, когда он приехал в гости в Канаду. Сын впервые увидел отца.
Осенью я пробралась с последним возможным пароходом в Шанхай, а она осталась в Корее с родными. Потом все были отрезаны. Потом она вышла замуж за Валерия Янковского (вместо меня вроде) и, когда ждала сына, Янковского увезли. Теперь все мирно переписываемся: Париж — Канада — Союз. И вот она приехала.
Одним словом, после этой встречи дом получился, как после татарского нашествия, но было упоительно, хотя и утомительно. Мы болтались по всяким Версалям, Фонтенбло и прочее и говорили, говорили, окончательно запустив бедного Мориса. Хорошо, что он любит домашние работы и сам за собой ухаживал <…>.