Одна на мосту: Стихотворения. Воспоминания. Письма
Шрифт:
Зоя Ивановна теперь не то выезжает, не то уже выехала. Все еще хлопочет, чтобы попасть в хорошее место. Еще бы, если в общую комнату, — это несладко. <…>
Для Вас от З<ои> И<вановны> было письмо еще в мае, да я что-то постеснялась его посылать. Посылаю теперь, куда ни шло.
Неужели я не написала Вам о том, как мне понравился Ваш Пушкин? [101] Очень, очень. Я буквально жила в обществе Пушкина все время, пока читала книгу, и долго после этого. <…>
101
Иванов Вс. Н. Александр Пушкин и его время. Ист. повествование. Хабаровск, 1970.
Желаю Вам от души много сил и энергии для продолжения Вашей деятельности.
Пожелайте и мне (с высоты величия), чтобы моя маленькая
Искренне. Ларисса
М.П. Коростовец
21 января 1965. Сайгон
Дорогая моя Мэри,
Вот вы уж действительно пропали, но хорошо, хоть нашлись <…>.
Приехала в Сайгон пароходом. Здесь меня встречали Морис [102] , жара и неустроенный дом. Дом уже устроился, жара сменилась
102
Морис Шез (7 октября 1912, Кобе, Япония - 14 февраля 1988, Иссанжо, Франция) — муж Лариссы Андерсен. Выходец из состоятельной семьи землевладельцев. Работал одним из директоров крупной государственной судоходной компании Франции «Месажери Маритим» («Messageries Maritimes»). По роду службы жил в Китае, Индии, Африке, Вьетнаме, на Таити. От первого брака имел сына Эдуарда (? 1932 - 15 апреля 2004, Канада).
дождями, а теперь наступил прохладный сезон, который постепенно превращается в жару <…>.
У нас хороший сад, он обязан заменять мне всякие джунгли, так как ездить вокруг не рекомендуется. В саду гуляют две собаки, мои кошки и кролик — Каролина. Еще — кухаркины куры. Прислуга — две китаянки, которые держат меня в страхе: ешь, а то обидимся. Я растолстела. А в доме так чисто, что плюнуть некуда, к тому же будет скандал. От всего этого я стала аккуратно отвечать на письма, ходить в бассейн (заменяет море), начинаю заниматься французским.
Вдруг ни с того ни с сего взялась рисовать — все какие-то ромашки масляными красками (ну почему ромашки, когда тут тропики? Орхидеи бы!). И, к сожалению, очень часто хожу на ужины и на коктейли. Эго уж ни уму ни сердцу. Народ большей частью одного и того же комильфотного типа, себя показать уже не очень-то интересно получается. Все это только зря отнимает время и деньги — на новые платья <…>.
Новый год мы встречали всей компанией «Мессажери» с гостями. Было нечто вроде лунного пикника при старом, уже давно необитаемом доме бывшего директора. Такой большой колониальный дом, с множеством веранд и привидений, в глубине огромного сада, на берегу реки. Была «атмосфера» и красные свечи в бутылках на столах. Немного боялись бомбы (перед Рождеством бомба была сброшена на отель) <…>.
Не знаете ли что о судьбе Галли Ачаир? [103] Еще: получаю к Рождеству, и даже чаще, письма от жены Святослава Рериха. Писала ли я Вам о своей встрече в Индии с ними? <…>
Пожалуйста, не теряйтесь, Мэри. Обнимаю, желаю всего хорошего в этом еще новом году.
Ларишон
Ю.П. Крузенштерн-Петерец
12 апреля 1969. Таити
103
Ачаир-Добротворская Галли Аполлоновна (?
– 26 декабря 1997, Квинланд, Австралия) — певица (лирико-колоратурное сопрано), пианистка и педагог. Жена А.А. Ачаира (1935-1945). Окончила гимназию Христианского союза молодых людей и Высшую музыкальную школу им. А.К. Глазунова по классу рояля у В.И. Диллон. Дебютировала в опере Ш. Гуно «Фауст». Гастролировала по Азии. Выпустила пластинку в Японии (1939). Преподаватель пения в Высшей музыкальной школе (после 1945). Выезжала с сыном в СССР, затем вернулась в Китай для преподавания (1957). Эмигрировала в Австралию, занималась преподаванием.
Милая Мэри, спасибо за журналы, за вырезки — очень интересно. Очень понравился дневник китайского школьника. Из «чужих» — Ахматова, два стихотворения-пародии и чудесный рассказ об открывалке для пива. Это напоминает мне мои приезды во Францию после трехлетней жизни, полной переживаний, где-нибудь во Вьетнаме или Индии. Маман сидит в том же кресле, вяжет почти такую же самую кофту и слушает радио, приговаривая: «Кескиль шант маль ментенан…» [104] И кажется, что и не было никаких трех лет, а так,
104
«Кескиль шант маль ментенан…» (Qu’est qu’ils chantent mal maintenaunt…) — «Как плохо они теперь поют...» (фр.).
Может быть, во Франции я забуду немножко о рыженьком
котенке, умершем по моей вине. А пока не могу, даже прочитав о блокаде Ленинграда и о смерти Цветаевой <…>.
Но вот все же нашла те стихи, что спрашивала у Вас, нашла в копиях писем к Вам.
Посылаю снова, с полным доверием: распоряжайтесь как
хотите.
* * *
Который-то день, утонувший в тумане… Который-то, вовсе утерянный час… И сами мы где-то… В большом океане… И волны несут и баюкают нас. И все хорошо. Будто не было горя, И будто не страшно, что будет потом. Наш дом — пароход. Наша улица — море, И плещется лунная ночь за бортом. И шепчет… И сердце в каютном уюте Уснуло, свернувшись клубочком, как кот… Не надо Бомбея, не надо Джибутти, – Пусть наш пароход все плывет и плывет… Не надо земли. Только б море да море… Не надо базаров, войны и газет, Лишь море, и в этом туманном просторе Лишь этот чудесный обманчивый свет.<…> Что у Вас было пасхального на Пасху? Я спекла куличи. Вышли очень плохие, хотя поднялись очень гордо. Тем не менее я отвезла один (маленький, что же людей гробить) Смолиным и долго слушала рассказы о старом времени. Он сибиряк и был в Белом движении, дрался в тех местах, что я могу считать родными и из-за которых теперь Союз ругается с Китаем.
Все-таки зверский там был быт. Как я, такая «чувствительная» барынька, оттуда вышла? Хунхузы, тигры на окраинах городов, медведь в церкви, и еще на фоне нашей «гражданской».
Другой кулич подарила художнику Грэсу. Наверное, подавится, очень деликатный человек, похож на старого Барримора.
Остальные жру сама. Уборщица не хочет. Морис тоже что–то отнекивается.
А творогу вот нет, очень обидно. Кончаю. Целую Вас. Жду письма.
<…> Хочу сегодня пойти с компанией смотреть в третий раз «Гон вид де Винд». У нас вдруг идет, наверное, с «Купюрами». Вообще же у нас идут только Тарзаны и ковбои и еще зверские убийства. На сентиментальных мелодрамах публика заливается, хохочет. Таитяне не чувствуют и не желают чувствовать всяких грустей, сожалений и других тонких негативных чувств. В жизни нужно смеяться или драться. Когда страшно — интересно, шевелится какой-то еще не определившийся нерв и получается чувство жизни, можно не заснуть в кино. Смеются с готовностью и в жизни. И когда расквасят тарелку или свой нос или когда видят хромого или кривого. И он сам смеется. Во всяком случае, «из мухи слонов не делают» и никакой гордыни у них нет.
Кончила.
2 мая 1969. Таити
Дорогая Мэри! <…> Вот Вам еще «перлы». Прошу критики, если можно, детальной. Мне не с кем посоветоваться…
БЕССОННИЦА
Мы оба — бунтари ночами, И я, и ветер за стеной. Но ночи строгими очами, Как сторожа, следят за мной. Вершат обход свой непреложный, Листвой под окнами шуршат… И замедляют шаг тревожно, И замирают, не дыша… И отступают, и бледнеют, И исчезают на глазах… И лишь усталый ветер веет В опустошенных небесах. В них нет чудес. И нет участья. И встанет новый день во зле. Но — жить! Но быть какой-то частью Тут, на затоптанной земле! Я встану. И лицо умою, Чтоб встретить утро как всегда. И посмеется надо мною Извечно юная вода.