Одна жизнь — два мира
Шрифт:
По его заявлению в печати после катастрофы, посол Коста-Рики уже был готов выехать из дома в аэропорт, когда раздался телефонный звонок и кто-то сообщил ему, что самолет с советскими дипломатами уже вылетел и он опоздал.
В день катастрофы посол Коста-Рики пришел в наше посольство и рассказал:
— Я был поражен такой бестактностью! Как могли они вылететь без меня и до назначенного времени! Я, откровенно говоря, растерялся и не заметил сразу странности предупреждения. Говоривший по телефону не назвал своего имени, и по голосу я понял, что этот человек был мне не знаком. Но все это я сообразил
Свидетельство сотрудников аэропорта
Сразу же после катастрофы несколько сотрудников в аэропорту заявили, что незадолго до полета они заметили двух неизвестных типов у самолета. Пока они сообразили, что это посторонние и нужно узнать, кто они такие и что они там делали, эти два типа, быстро удаляясь от самолета, исчезли в темноте. Они предполагали, что эти типы вылезли через ограду аэропорта, а заграждение, надо сказать, в Мексике такое, что не только человек, но даже корова легко пройдет. Незадачливые преследователи также сообщили, что они только услышали шум удаляющегося автомобиля.
Проверка самолета
Этот военный самолет был предоставлен лучшим другом Советского Союза, Ласаром Карденасом, бывшим президентом Мексики с 1934 по 1940 год, а сейчас дивизионным генералом. Предоставленный им военный самолет перед полетом прошел тщательную проверку и был в безукоризненном состоянии. Он вылетал с гражданского аэродрома. К этому военному самолету генерал Карденас прикомандировал самых лучших пилотов и офицерский состав.
Из всего состава остался жив только один бортмеханик, так же случайно, как Мара. Все эти факты и масса других крепко подтверждали, что это было именно покушение.
Бомба в советском посольстве
В это время произошло еще одно для советского посольства странное событие. Через две после похорон Уманских к посольству прибыли трое полицейских и попросили разрешения увидеть по очень важному делу посла или его заместителя.
Их провели в приемную к Каспарову, который не говорил по-испански и попросил моего мужа помочь объясниться с ними.
Они сказали, что к ним в полицию позвонил какой-то неизвестный тип и предупредил, что в здании советского посольства подложена бомба. И они по заданию шефа полиции просят разрешить им произвести обыск.
При слове обыск,Кирилл говорил, лицо у Каспарова вытянулось. Он несколько минут помолчал, соображая, и затем вызвал заведующего по хозяйственной части Кирмасова и приказал:
— Проводи. Но пусть не везде нос свой суют.
Бомбу не обнаружили. Но создалось впечатление, что вокруг посольства, а может быть, и внутри, действовала какая-то группа людей.
Поверенный в делах
Через несколько дней после того, как отправили урны с прахом Константина Александровича, Раи Михайловны, Лиона Тройницкого, Сергея Савина-Лазарева и Юрия Вдовина в Москву, из Москвы прилетел бывший советник Уманского Василий Павлович Яновскийуже в качестве временно исполняющего обязанности посла.
Семьи погибших пока оставались в Мексике. К ним
Сталинская чуткость
В парке я встретила Лиду. Вяжет ребятишкам теплые вещи, жалуется и плачет:
— Мы просили оставить нас в посольстве работать хотя бы до июня месяца, ведь мы находимся в штате и числимся сотрудниками посольства, но нам сказали, что не разрешат. Я просила Яновского, чтобы он послал телеграмму в Мининдел в Москву. Но как я потом узнала, он даже не потрудился отправить телеграмму с запросом, жаловалась Лида. Мне самой тяжело оставаться в Мексике после случившегося, но ведь я прекрасно понимаю, что ждет меня впереди, я должна думать о детях. Я ведь сама знаю, что мне выдадут какое-то единовременное пособие, но что это такое, в лучшем случае — пара пудов муки.
А через несколько дней Лида оказалась в еще худшем положении. Оказывается, при отъезде Юрий, как личный секретарь посла, должен был иметь при себе какую-то сумму подотчетных денег на разные мелкие дорожные расходы, официантам, носильщикам, в гостинице, на всякие чаевые, за которые он после возвращения должен был отчитаться.
Как выяснилось позже, когда выносили трупы из горящего самолета и составляли акт, то у Юрия оказались вывернуты карманы, исчез бумажник с деньгами, документы все были подобраны, а бумажника с деньгами не нашли.
И вот бухгалтер вызвал Лиду и заявил, что эти деньги, взятые Юрием в подотчет на дорожные расходы должна заплатить Лида. Так распорядился Яновский.
— Откуда я возьму эти деньги?!! Ведь деньги пропали во время катастрофы!!! Разве им мало, что я осталась без мужа, а дети без отца?!! — рыдала Лида. — Так я им еще должна!!!
— Бросьте, Лида, не вздумайте платить! — заметил с возмущением мой муж.
— А как же, Кирилл Михайлович, ведь они мою зарплату уже удержали.
Мы были возмущены этим чудовищно жестоким поступком со стороны Яновского и других членов посольства, которые поддерживали его. Создавалось впечатление, как будто хотят выместить свое недовольство над Лидой, тем что Юрий Вдовин был любимцем Уманских.
Я никак не могла понять, откуда такие чудовища, как этот Яновский и другие, подобные ему берутся!!! А ведь он занимает почетный пости является гражданином нашей страны.Зачем таких вот посылают за рубеж?!! Ведь за границу наша страна должна послать своих лучших из лучших!!!
— Ты понимаешь, что эти, может быть, как раз и нужнее… Они здесь скандалят и туда вернутся — будут из кожи вон лезть, скандалить! А те лучшие из лучших,которых ты бы хотела здесь видеть, очень быстро в лагеряхмогут оказаться, — высказал свои предположения Кирилл.
Валю Савин-Лазареву числа 20-го февраля в сопровождении дипкурьеров уже отправили обратно в Москву. Она, бедная, день и ночь рыдала: