Одна Зима на двоих
Шрифт:
Закину ее в столицу…
Она же изначально знала, что все так и будет, оттого непонятнее становилась собственная обида.
— Кхассеры остались довольны?
— Я не знаю, — буркнула Ким, — они забрали бутылки и велели мне убрать посуду. Я как-то не напрашивалась на похвалу.
— Поговори мне еще тут! — цыкнул он, — иди к остальным! Там мытья целая гора!
Грязная посуда отправилась к остальной куче, набравшейся после обеда, Ким пристроилась рядом с другими хвеллами, взяла ветошь и принялась мыть.
Постепенно монотонная работа
Подробности не известны, но вернуться можно. Для этого нужен амулет и карта. Первый у нее имелся, вторая… Вторую она собиралась утащить. У Хасса на столе много карт, наверняка там окажется нужная. Останется только забрать ее и не попасться.
Такая мелочь. Просто пару пустяков.
Мысль показалась такой нелепой, что даже стало смешно. Обокрасть Хасса. Действительно, что может быть проще. Ким вспомнила его взгляд, который, казалось, видел насквозь и поежилась. Нет с ним такое не пройдет. Он почувствует подвох еще до того, как она решится на роковой шаг. Карту нужно искать в другом месте.
Чуть позже остальных хвелл отправили помогать в другую часть лагеря, а Ким как самую слабую и бесполезную оставили наводить порядок. Она начищала песком столовые приборы и краем уха слушала, о чем щебечут девушки-помощницы.
Стоило только повару подойти ближе, они замолкали и с удвоенным рвением принимались за чистку картофеля к ужину, но едва он отходил, как разговоры возобновлялись.
Конечно, они рассуждали о мужчинах. О молодых воинах, пленивших девичьи сердца, о матерых наемниках, от которых дрожь по всему тему, а особенно под поджилками. Даже про кхассеров парой слой обмолвились. Только осторожно: шепотом и оглядываясь, чтобы никто посторонний не услышал.
— А кто такая нойри? — внезапно спросила Ким, тут же смутившись своей собственной смелости.
Самая болтливая из девушек, которая была готова болтать с кем угодно и даже с хвеллой, внезапно ставшей такой любопытной, тут же принялась рассказывать:
— Это нареченная кхассера. Ее выбирают старейшины.
— Кхассер не может сам себе выбрать женщину? — удивилась она. Уж кто-то, а Хасс не выглядел робким юнцом, не способным самостоятельно сделать выбор.
Девушка поманила ее пальчиком, заставвляя склонить поближе и шепотом произнесла:
— Они могут выбирать себе кого угодно, хоть нас с тобой. Но лишь со своей нойри, пройдя обряд на камне плодородия, они могу зачать дитя.
В конце развела руками, дескать вот такая беда у бедных кхассеров, и вернулась к разговорам со своей подругой, а Ким уныло потянулась за очередной ложкой.
Значит пленницу отправит к императору на допрос, а сам поедет жениться?
Отчего-то пекло глаза и было больно дышать.
Наверное, виноват полуденный зной. Не иначе.
Глава 13
Спустя неделю, Ким казалось, что в этом лагере она провела уже целую вечность. Повар, привыкший к тихой бледной девушке и убедившийся в
Теперь ее могли отправить не только с кувшином вина в шатер к кхассерам или к кому-то из генералов, но и с пряными мешочками для лекарей или с корзиной свежих булочек к девицам-белошвейкам.
Несмотря на то, что она перемещалась по всему лагерю, с каждым днем узнавая его все лучше, свободой это можно было назвать с натяжкой. Хотя, плюсы все-таки были. Потому что на хвеллу никто не обращал внимания, и не стеснялся. И если оказаться в нужный момент в нужном месте можно услышать что-нибудь интересное.
Да, ей пришлось увидеть неприглядные моменты лагеря — такие как пьяные разборки воинов. Они сначала били друг другу морды, а потом сидели у костра плечо к плечу, пили из одной чарки и сыпали такими пошлыми шутками, что щеки сами начинали краснеть. Видела и смеющихся девиц на коленях у мужчин. И в одежде… и без. И крики слышала, наполненные звериной страстью.
Много того, чего предпочла бы не видеть, не слышать, не замечать. Но было и полезное. Крупицы информации, которые она бережно собирала, в надежде, что те помогут ей сбежать. Так, например, она узнала, что такое второе сопряжение, и каково истинное назначение лагеря.
Когда приходила зима не только Милрадия и Андракис пересекались, открывая проходы, но пограничный Орхон выплевывал к переходу всякое отребье. Рой. Кочевые племена валленов. Не люди, полузвери-полунасекомые, как саранча расползающиеся во все стороны. И если кхассеры со своими отрядами искали пути в долину, то остальные воины были заняты охотой. Они преследовали валленов, загоняя обратно в трещины разломов, или уничтожали, потому что даже одна прорвавшаяся особь могла оставить столько яиц, что к следующей зиме эти твари заполнили бы весь Андракис.
Таких лагерей было несколько. К началу сопряжения они разбивались вдоль скал, обозначающих границы с Милрадией, и стояли там до наступления весны.
Воины приходили, уходили. Кто-то оставался здесь на протяжении всего срока, кто-то возвращался домой спустя месяц, кто-то, наоборот, рвался сюда. И так всю зиму. Одни сменяли других, продолжая охранять территории от вторженцев.
Кхассеры тоже приезжали со всего Андракиса. Проводили отряды в долину Изгнанников, искали аракит, насколько хватало их сил, а потом возвращались обратно.
Их было не так много, этих воинов способных принимать звериное обличие, и по силе они различались. Те, кто моложе, неопытнее не выдерживали долгих переходов. Они могли пробыть в долине неделю, дней десять. Кто посильнее — Аксель, Килай — вытягивали до трех недель. Хасс мог держать свою группу месяц.
Хасс…
Проклятый андракиец не шел из головы. Ким все чаще ловила себя на мысли, что ищет его взглядом среди многоликого бурлящего лагеря, прислушивается в надежде уловить голос, от которого вдоль спины мурашки.