Одна Зима на двоих
Шрифт:
Трое веселых девушек намывали овощи в широком корыте, тучный мужчина проворно шинковал подготовленные продукты и сбрасывал их в котлы, еще двое разделывали тушу здоровенного кабана
— Вот вам помощница, — громко объявила Орлада, выставляя Ким под любопытные взгляды.
— Зачем она нам? У нас рабочей силы хватает, — усмехнулась одна из девушек, — обойдемся без лишних рабов, за ними глаз да глаз нужен. Чуть зазеваешься, и тотчас тащат в рот куски. А эта вообще тощая, как палка. Не прокормишь!
От возмущения у Ким даже
— Отправь ее к остальным. Мало что ли в лагере работы?
— Хасс велел доставить ее к вам, — обронила надзирательница и, немного подумав, добавила, — шкуру за нее спустит.
— Ну раз шкуру спустит, то пусть остается, — хмыкнул главный повар, не отрываясь от своего занятия.
Орлада, довольная тем, что избавилась от проблемной рабыни, поспешила покинуть это шумное место, а Ким осталась стоять, не зная, куда дальше податься.
— Ты не обижайся. Я специально это сказала, — подмигнула та девушка, что обозвала ее тощей, — мы своих всегда поддерживаем, но для вида шпиняем, чтобы вопросов не возникало.
Ким сдержано кивнула:
— И что мне делать?
— До обеда еще далеко, — один из поваров стер кулаком пот со лба, — пока отнеси обрезки на псарню.
— Я не знаю…
— Туда, — махнул рукой, обозначая направление, — прямо. До самого конца. Не заблудишься.
Ким послушно забрала тяжелое ведро, полное шматков брюшины и еще теплых потрохов, повесила его на сгиб локтя и поплелась искать псарню.
На маленькую хвеллу, согнувшуюся под тяжестью ношу, никто не обращал внимания. Только и оставалось, что уворачиваться из-под копыт проносящихся мимо вирт и отпрыгивать с дороги у воинов, которые снесут не задумываясь.
Ким продвигалась вперед медленно. Казалось, что с каждым шагом ведро становилось все тяжелее, оттягивало руку, а тонкая ручка врезалась в плоть. Через десяток шагов она поняла, что если не остановится и не передохнет, то просто повалится без сил. Поэтому она юркнула в узкий проход, с тихим стоном плюхнула ведро на землю. Потирая пульсирующий сгиб руки, Ким осторожно выглянула с одной стороны шатра — ничего интересного, с другой — тоже. Тогда она протиснулась в узкий просвет между стоящими позади шатрами и чуть не поплатилась за это.
Жесткие звериные челюсти щёлкнули перед самым носом, лишь немного не дотянувшись до ее лица.
— Ой! — она отпрянула, прижалась спиной к адовару и испуганно уставилась на вирту в обличие ящера.
Зверь сидел на цели, рычал, скалился, хлеща по бокам тонким чешуйчатым хвостом и поджимая переднюю лапу. Немного повыше сустава, была видна глубокая рана, еще не затянувшаяся рана с припухшими краями.
Вирта снова рванула, натягивая цепь до предела.
— Безумная, — выдохнула Ким и бочком отступила подальше, а потом и вовсе скользнула обратно в проход.
Вслед ей доносилось звериное ворчание. Злое, яростное, и как будто обиженное. Словно
Не совсем понимая, зачем делает это, Ким достала из ведра большой обрезок брюшины и вернулась обратно.
— Тише, тише, — прошептала, примирительно поднимая руки, — я принесла тебе немного…вкусного.
Она была не настолько бесстрашна, чтобы кормить обозленную зверюгу с рук, поэтому просто кинула кусок мяса на землю, к трехпалым когтистым лапам.
Вирта оскалилась и, не сводя с нее настороженного взгляда, опустила голову. Принюхалась, шумно втянув воздух узкими ноздрями, и одним махом проглотила кусок, даже не пережевывая его. Только челюстями лязгнула так, что волосы на затылке встали дыбом.
— Все, — Ким развела руками в ответ на требовательное ворчание, — я принесу еще потом. А сейчас мне пора.
Вирта зарычала, но в этот раз уже более сдержано и милостиво, а девушка подняла свою ношу и продолжила путь.
Дорога казалась бесконечной. Пестрая череда шатров, шум, гам, жара, люди. Все это смешалось в пестрое месиво, грозящее полностью поглотить, подмять под себя.
Среди этого хаоса Ким чувствовала себя маленькой и потерянной. Но когда она уже была готова сдаться и спросить у кого-нибудь дорогу, сквозь нескончаемый гомон пробился приглушенный лай.
На псарне ее встретил мужчина поистине исполинских размеров.
— Заткнулись, живо! — произнес он, не повышая голоса, и все псы — огромные, черные как ночь, с широкими массивными челюстями и глазами, наполненными желанием убивать, разом захлопнули свои пасти.
Они жадно принюхивались, облизывались, и не понятно, на что именно. На ошметки мяса в ведре или на саму Ким.
Псарь, наверное, был выше Хасса на целую голову. Грузный, с большим волосатым животом и кулаками размером с наковальню. Он забрал ведро одним пальцем, как игрушку, и Ким, глядя на его бугрящиеся мышцы, подумала, что ему по силам одним ударом свалить с ног взрослую вирту.
— Жди, — отдал распоряжение и прошел чуть вперед, где в широком корыте прели остатки еды. При его приближении в воздух поднялось целое облако мух. Он лениво отмахнулся от них и перевернул ведро. Его содержимое с чавканьем вывалилось в корыто, забрызгав притоптанную землю каплями крови.
Псы от нетерпения поскуливали, накручивая куцым хвостами, облизывались и зевали, демонстрируя свои жуткие клыки.
— Обратно неси.
Ким схватила пустое ведро и поспешила прочь. Псарня ей не понравилась. Запах в этом месте стоял поистине удушающий: остатки еды, разлагающаяся плоть, псина. Вдобавок возникало ощущение, что стоит только замешкаться, и тебя сожрут.
Обратно она почти бежала, но все равно получила недовольный взгляд от мясника:
— Слишком долго.
— Я заблудилась.