Однажды в Лопушках
Шрифт:
Их?
И зачем класть?
И вообще, откуда Синюхину взяться в этом храме? Причем он точно знает, что это место — храм, причем древний. А стало быть…
— Остальные где? — и говорит так… жестко.
Непонятно.
— Так…
— Ирбиса проверьте, не хватало еще, чтобы до срока очнулся.
Оленька сглотнула.
— Потише, некромант недоделанный… — пробурчал кто-то.
И Оленька выдохнула.
Это все та же иллюзия, пусть не оптическая, но эта, слуховая или как её там. Главное, что, кто
Правда, почему-то эта мысль показалась на диво неправильной.
— Что? Надо, чтобы заметили?
— Потише, друг мой, — а вот и еще один, этого Оленька тоже не знала. — Стоит ли распылять гнев свой на людей, что слишком примитивны, чтобы понять всю важность твоей работы.
Вот…
Она оторвалась от стены и, оглядевшись — вокруг мало что изменилось, — осторожно двинулась к проходу. Тот раскрылся навстречу уютной темнотой.
Надо…
Потихоньку.
— Времени мало, — проворчал Синюхин. А ведь полное ощущение, что разговаривает… да прямо здесь и разговаривает. Или не здесь?
Оленька остановилась.
А если…
Нет, заклинание почуют. Синюхин ведь талантливый засранец, чем и привлек матушкино внимание. Но… но засранец.
Точно.
Вон, и секира согласна, уже не то что вырваться не желает, но к рукам прилипла, будто опасаясь, что Оленька её возьмет да выпустит. Ага… еще чего! Она погладила широкий клинок и сразу почувствовала себя уверенней.
— И собрано всего ничего… оборотни — это хорошо, но мало! Нужна большая кровь! И маги… вы обещали, что маги будут!
— Будут несомненно, — сказал тот, другой.
А коридор длился и… и стена его, расписанная все теми же рунами, уже не казалась сплошною. На этой стене будто светились желтые точки.
Дырки!
Как Оленька не поняла-то сразу? Поэтому и слышно все так… и не только слышно. Она попробовала приникнуть к одной из дыр и зажмурилась: с той стороны был свет и довольно-таки яркий.
Так, надо закрыть глаза и снять наговор.
Не магией, но усилием воли. Ведьмы такое могут. И Оленька сможет. И… и получилось! Не сразу, но все-таки получилась! Может, она, Оленька, и не гений, но…
…пещера.
Или зал?
Или пещера, из которой сделали зал? Это предположение показалось Оленьке самым правильным. Она даже кивнула для верности. Так и есть, некогда здесь была пещера, а потом её превратили в часть храма. Своды стесали, украсили рунами… жаль, что она так безответственно относилась к «Руническому письму», глядишь, могла бы прочесть.
Хотя… кельтские руны читали отдельным курсом, факультативным. Вот знала бы Оленька, что пригодится… в жизни ни в какую экспедицию не поехала бы.
— Что поделаешь, — произнесла она шепотом. — Ну не
Шлем сполз на глаза, и пришлось поправлять.
— Пока вы можете начать процесс подготовки…
Тот, кто говорил, был молод.
И хорош собой. До того хорош, что Оленька взяла как-то вот и узнала. Потемкин! И главное ведь, их друг другу представляли, и она даже подумывала, что вот с ним-то могла и жизнь прожить.
Вот… дура.
— …поскольку сам процесс займет определенное время, и мы успеем доставить основные позиции, — говорил Потемкин равнодушно, хотя всем видом своим демонстрировал преогромное уважение, почтение даже, которое к собеседнику испытывает.
Лжец.
Но чтобы понять это, нужно знать правила светских игр. Синюхин не знал, а потому грудь тощую выпятил, губу оттопырил, нахмурился, важности нагоняя.
— Еще рано!
— А поздно не будет? — в словах Потемкина скользнула насмешка.
А Оленька осторожно подошла к другому отверстию. Вид на пещеру чуть изменился, и теперь кроме стены, украшенной выводком факелов, стал виден и алтарный камень.
Огромный такой.
Черный.
Гладкий.
И с цепями, причем, в отличие от всего прочего антуража, цепи не гляделись древними.
— Вы мне не доверяете? Между прочим, это я нашел упоминания о месте силы, которое…
— Что вы, что вы, — замахала руками Потемкин. — Как я могу усомниться в вашей компетенции? Вы показали себя на редкость знающим специалистом…
Сволочь.
И Синюхин не лучше.
— А вот Оленьку упустили… — это Потемкин произнес в сторону.
— Не моя вина. Я предупреждал, что эта дура заинтересовалась Бестужевым.
— Кто бы мог подумать…
Опять дура! Обидно, право слово. До того обидно, что прямо-таки тянет приложить кого-нибудь, можно и секирой.
— А еще подевалась куда-то… — проворчал Синюхин. — Я пошел за ней, а она… словно сквозь землю провалилась!
Провалилась.
Как есть провалилась.
Оленька прошла еще дальше.
Теперь она видела камень полностью, и простой, он совершенно заворожил её. Так и потянуло прикоснуться, погладить, успокоить… он ведь волнуется.
Камню не нравятся люди, которые нарушили покой его. И этого места. Камень спал. Давно. Долго. И теперь он не желал просыпаться, но кровь уже пролилась.
Чья?
Камень не ответил.
— Не стоит переживать, найдется… но вы уверены, что все пройдет… должным образом.
— Если информация, мне предоставленная, верна, то да…
— Конечно. Зачем мне вас обманывать? В таком-то деле… и все же настоятельно рекомендую вам отдохнуть…
Дальше.
И эта часть пещеры освещена хуже. И почти ничего не видно. Оленьке приходится стоять долго, привыкая уже к полумраку. Но теперь она видит стальные прутья, вросшие в каменную плоть.