Однажды в Лопушках
Шрифт:
— Хорошо, — тетушка поставила склянку в коробку. Вот ведь, а я и не знала, что она такие зелья делает. Впрочем, вряд ли сама, она-то как раз обыкновенная ведьма. Стало быть, с матушкой Линкиной.
И… что с того?
Ничего, пожалуй.
— Но что есть немертвая сила? — повторила она вопрос.
— Ну… исторически… описано всего несколько случаев, когда человек живой, одаренный, пытался продлить свое существование не за счет жизненной силы мира, что возможно, но с рядом ограничений, — я выдохнула.
Я сцепила пальцы и покосилась на тетушку, которая глядела на меня ласково-ласково.
— Наиболее известный исторический пример — помещица Дарья Салтыкова, которая приносила в жертву крепостных, пытаясь сохранить свои молодость и красоту. Но в конце концов просто сошла с ума.
— Просто ничего не бывает, — тетушка слегка нахмурилась.
— Ну… темная энергия вступила в конфликт со светлой… — я запнулась и сказала. — Вообще-то мы это только факультативно проходили. А так информации я не нашла.
— А искала?
— Искала, — призналась я, раскладывая тонкие стебельки кошачьей лапки. — Интересно же было!
— Интересно… любопытство сгубило кошку, да… но не тот случай… ты которые хорошие, в корзинку складывай, — велела тетушка. Вот не любила она, чтобы человек без дела сидел. Я кивнула и корзинку подвинула поближе, чтоб удобнее.
Надо будет напроситься в помощники. Небось, мазь для суставов варить планирует. Вижу банку и с барсучьим жиром, и еще корзинку с кусками чаги, а рядом коробку с сушеными, похожими на пучки волос корешками белоцветника.
Нет, нам читали правила.
И практикум был.
Но практикум — это одно, а тетка — совсем другое. Она портить продукт не позволит, а там… в конце концов, ведьмы не только в университетах учатся.
Точно напрошусь.
— Ты, верно, можешь видеть, что жрицам Моры многое дано. Что живут они долго и до самой глубокой старости время над ними не властно.
— Ты про тетку Василису?
— И про неё тоже. Теперь подобных им немного осталось, а во времена прежние в каждом городе имелись свои жрецы. И отнюдь не все они служили богам светлым. Хотя те тоже даровали многое, и здоровье, и долголетие. Не суть важно. Главное, что люди, глядя на иных жрецов, начинали задумываться. А мысли доводили… до всякого.
Кошачья лапка — растение махонькое, а высохнув, становится хрупким до невозможности. И попробуй подхвати его, отдели от пучка.
— И находились те, кто решал, не будучи благословен, заслужить милость богов богатыми дарами. Или там иным способом… — она задумчиво перебирала корни полыни. — Та же Салтычиха, о которой ты упоминала, была благословенной крови, но до неё богиня не снизошла. Должно быть, увидела истинную натуру, вот и не благословила…
Я вздрогнула.
Показалось… будто тень мелькнула за стеной.
— Но Салтыкова решила, что и без благословения справится. Имелись у неё записи от матушки. Да и видела она, полагаю, многое из того, что людям обыкновенным видеть не стоило. Сперва она просто пыталась добиться признания, потом… темная энергия, поглощаемая изначально светлым или нейтральным человеком, приводит к тому, что жизненные процессы в теле этого человека замедляются…
…и потому почти вся современная индустрия красоты основана на некромантии.
Это мы тоже проходили.
Факультативно.
То же зелье, которое тетушка показывала, вкалывают в кожу, отчего та разглаживается. Жуть, как по мне. Но мастер Савенникова, которая вела у нас прикладное зельеварение, сказала, что я просто слишком молода, вот и не понимаю.
Может, и так.
— Если воздействие недолгое, то проходит оно само собой. Но вот при постоянном притоке темной силы организм начинает изменяться, приспосабливаясь к ней. И сила становится основной питающей. Так получается существо, которое нельзя назвать в полной мере живым, но и мертвым оно не является.
— А…
Как по мне, тетка Василиса была вполне живою.
— Они истинные жрицы. Благословенные. А божественное благословение многое меняет. Они способны принимать силу и жить с нею. Именно, что жить. И то… в их роду редко случается больше одного ребенка.
Я открыла рот.
И закрыла.
Иные вопросы лучше не задавать. И тетка, верно, поняв, подвинула ко мне новый пучок травы. На сей раз полынь австрийская, вновь же тонкая да ломкая, но тут уж не столь важно сохранять её целой, полынь и в каждой крошке своей силу хранит.
— Салтыкова преобразила себя. Да, с одной стороны она сохранила молодость. Более того, она, останься все, как есть, прожила бы долго. Возможно, она вовсе жила бы, пока бы не нашелся кто-либо, сумевший оборвать эту жизнь. В конце концов, так и произошло. Её приговорили к заключению, а стало быть, лишили постоянной подпитки. Для неё все, что было после суда, являлось агонией. Долгой. Мучительной.
И… и все равно мне не жаль.
Она ведь стольких убила. И чего ради? Благословения? Молодости? Красоты.
— Но суть понятна. Человек под воздействием темной силы меняется… помимо Салтыковой были и другие.
— Дело Заверзина?
— Мелкий помещик, который решил добыть философский камень… нет, я о тех, чьи дела остались по-за историей, — тетушка глянула искоса. — Со стороны, Маруся, все ведь выглядит не так и страшно. Напротив, весьма и весьма привлекательно. Вечная молодость, вечная жизнь. Ни болезней. Ни страданий. Мертвое тело не способно болеть или страдать. А еще не испытывает боли. И раны на нем зарастают скоро.