Однажды в Марчелике 4
Шрифт:
— Дерьмо откуда брал? — спросил Дан.
— Ну дерьмо-то несложно найти… — улыбнулся Мендоса.
— Оно всегда было свежим! — возмутился Альфареро.
— У меня есть банка. Стеклянная, — признался мальчик. — Я находил дерьмо и ждал, когда надо будет его выложить. А потом просто наполнял банку паром, закрывал крышку, давал ему размокнуть и…
— Какая гадость!.. — с отвращением произнесла Пелла. — Хето, неужели нельзя было придумать что-то менее…. Противное?
— Когда я
— Сколько лет тебе было, когда ты приплыл в Марчелику? — вздёрнув бровь, уточнил Дан.
— Двенадцать, — признался Мендоса.
— Скажи мне потом название корабля и имя капитана… — как бы между делом кивнул касадор.
— Дан, а ты чего задумал? — нехорошо прищурилась Пелла.
— Пристрелить ублюдка, который отправил двенадцатилетнего парня чистить винт посреди океана! — без толики стеснения признался Дан. — Правда, по частям пристрелить, а не сразу. Сначала одну ногу. Потому другую…
— Как всегда, такой грозный! — всплеснула Пелла руками. — Прямо так и будешь ему конечности простреливать?
— Да, ты права… Лучше ломать, а то патронов жалко! — согласился Дан, но не с Пеллой, а со своими мыслями.
— Не надо в него стрелять… — попросил Мендоса. — Он бы мог выкинуть меня за борт, но не стал.
— Разве? — удивился Дан. — А мне казалось, чтобы почистить винт, надо оказаться за бортом!
— Но как ты нашёл меня на юге?! — прервав спор о порядочности капитана, спросил Альфареро.
— Я поехал за вами, а потом увидел, как вы пишете письма… — признался Мендоса. — Я просто всегда успевал выкрасть те письма, которые вы отправляли себе домой. И всегда знал, куда вы едете.
— Ха! Вот оно что! — Гарри хлопнул себя по колену. — Выходит, я сам рассказывал этому хето, куда еду и что собираюсь делать!..
— Гарри, а зачем ты сам себе письма писал? — спросила Пелла.
— Для отчётности! — ответил метен Альфареро. — Ну и для подстраховки… Я же не знал, где вас искать: вы постоянно перемещаетесь. А метен Старган знал, где я живу, и потому всегда мог зайти и получить последнее письмо. Владелица дома была осведомлена о том, что их можно передать тому, кто назовёт себя Даном Старганом.
— Хето, а как ты выкрадывал письма? — спросил Дан.
— Устраивался работать на почту в нужном городе. А затем доставал письмо и сбегал… — признался Мендоса.
— И тебя всегда принимали на работу? — удивился Альфареро.
— Конечно! — гордо ответил мальчик.
А затем сделал особенно жалобное лицо, втянув и без того худые щёки. И застенчивым голосом сообщил:
— Метены, мне неловко просить… Но моя семью ограбили. Мы недоедаем. Сестрёнка у меня… Она от голода плачет и кусочек хлебушка хочет. А я не хочу воровать
Над лагерем на пару минут повисла тишина. Пелла даже всхлипнула, оценив представление. Дан удивлённо покачал головой, а метен Альфареро задумчиво покрутил кончик уса, после чего ответил:
— У меня найдётся работа для вас, хето! — он ухмыльнулся и посмотрел на Дана. — Отличная работа! Только смотрите: без всякого дерьма в этот раз!
— И что, даже задницу надирать не станете? — удивился Мендоса.
— Парень, если ты не заметил, то ты сам себе задницу надрал, добравшись сюда!.. — буркнул Дан. — Какой смысл делать тебе ещё хуже?!
Трактир «Грис», город Грисглад, Марчелика, 10 августа 1937 года М.Х.
— Метен, мне очень неловко просить… — проговорил молодой парнишка, который зашёл в трактир и сразу двинулся к барной стойке, прежде чем вышибала-дельтианец успел подняться и вышвырнуть его.
Парень одет был опрятно, но бедно. Впалые щёки показывали, что он давно недоедает. И уже так похудел, что одежда на нём висит мешком. В общем, выкинуть бы попрошайку из трактира, чтобы не портил аппетит посетителям — и делов!..
Однако первые же его слова, обращённые к бармену, заставили прислушаться к тому, что говорит бедолага.
— Просто… Я не хочу воровать или просить подаяния. Моя семья погибла, когда нас настиг отряд староэдемцев. Я единственный уцелел… Не найдётся ли у вас работы для меня? Я могу чистить конюшни, мыть полы…
— Хето, а чего ты сюда пришёл за этим? — спросил бармен, разглядывая парня.
— Я пробовал найти работу в каждом заведении по этой улице… — признался мальчик. — Но там мои услуги никому не нужны… Но я буду пробовать и дальше! Я честный человек. И хотел бы сам зарабатывать на кусок хлеба и крышу над головой…
Бармен вздохнул, чувствуя, как увлажняются глаза. Ему бы хотелось, чтобы его собственный отпрыск был таким же сознательным и честным. Увы, сын бармена — ровесник этого сироты, был, по мнению отца, полным идиотом, который только чудом научился завязывать шнурки на туфлях.
Но самое обидное было в том, что и в «Грисе» не было сейчас вакансий. Сокрушённо покачав головой, бармен развёл огромными ручищами:
— Извини, хето, у меня тоже нет работы для тебя…
— Неужели совсем ничего? Даже за еду, метен? — жалобно-жалобно проговорил мальчик, округлив глаза.
Получилось так проникновенно, что даже вышибала остановился, смущённо уставившись в пол. И это несмотря на то, что он как раз собирался выкинуть пацана на улицу…
— У меня нет… Но… — бармен вспомнил, как Ульрих Томази громко требовал найти курьера, который будет без лишних вопросов доставлять посылки по окрестностям. — Знаешь, возможно… Ты умеешь ездить на волле?