Однажды в Вестеросе

faisca

— Да, я знаю. Прости.

— Может, возьмём имя кого-то с твоей стороны? Короля Джейхейриса. Он был прекрасным человеком, если сводки истории о нём были правдивы.

Рейгар на минуту словно бы окунулся в воспоминания.

— Я не знал его никогда. Он ведь погиб при пожаре в Летнем Замке, — задумчиво протянул он. – Но история не врёт. Он, и правда, был прекрасным человеком. Но тебе разве нравится это имя?

— Слегка вычурное, конечно, — уклончиво отозвалась Лианна с полуулыбкой. – Но если тебе нравится…

— Нет, — покачал головой принц, — я бы с удовольствием, но

ты права. Имя слишком вычурное. Особенно для принца в бегах. И оно как бы намекает на происхождение своего обладателя. Это было бы слишком опрометчиво, назвать своего сына этим или любым другим именем Таргариенов. Наверное, придётся назвать его как можно проще.

— Карл, — усмехнулась девушка.

— Рон, — подхватил с улыбкой Рейгар.

— Сэм. Оливер! – Лианна рассмеялась. – Это имя у меня всегда ассоциировалось с ослами.

— И ты хочешь собственного сына назвать ослом, — принц укоризненно покачал головой, а затем тоже рассмеялся. – Джон.

— Торн.

— Дорн!

— Мы в рифмы играем? – усмехнулась Лианна.

— А почему бы и нет? Может, так мы найдём идеальное имя для малыша.

Лианна улыбалась.

— Послушай, — принц повернулся к девушке всем корпусом и взял её за руки, — этим мы с тобой можем заняться в любое другое время. А сейчас я бы хотел поговорить кое о чём другом. Меня это заботит гораздо больше.

— Что тебя заботит? – насторожилась Лианна.

— Не подумай, что я спятил, прошу тебя.

Девушка заёрзала на месте, обуреваемая переживаниями.

— Я всё с самого начала сделал всё плохо, — продолжил принц между тем. — Из-за меня наши отношения развивались неправильно: сначала был поцелуй, потом знакомство, потом дружба, как я смею полагать, затем близость. И лишь после этого всего была любовь.

— Это ничего, — воскликнула Лианна, у которой уже отлегло от сердца: она ожидала худшего. – Ничего, Рейгар. Главное ведь, что мы любим друг друга. Какая разница, каким путём мы к этому шли?

— Для меня это важно, — горячо возразил Рейгар. – Не так долго осталось нам с тобой ждать, прежде чем наш сын или дочь…

— Сын, — уверенно кивнула девушка.

Принц улыбнулся:

— Пускай сын. Нам осталось уже не долго его ждать. И я хочу, чтобы теперь всё было правильно.

— К чему ты клонишь? – не поняла Лианна.

— Я хочу, чтобы ты стала моей женой.

Девушка растерялась. Она только смотрела на принца, открывая и закрывая рот, как рыба, выброшенная на берег. Лианна понимала, что нужно бы что-то сказать, но в голове, как на зло, образовалась полная пустота.

— Но мы не можем, — только и выдавила она. – Леди Элия.

— О, Лианна! Забудь ты об Элии. Умоляю.

— Я не об Элии конкретно говорю, — объяснила сбивчиво она. – А о том, что ты уже женат. Мы не можем.

— Послушай. Мы с тобой теперь другие люди. Забудь обо всём, что было до этого момента. Теперь мы с тобой два совершенно других человека. Вот кем ты хочешь быть?

— Лианной Старк, — неуверенно ответила девушка.

Рейгар покачал головой:

— Лианна – это твоё прошлое. А я говорю о новой тебе. Вот я буду… буду Джон Имрин. Обыграем так не понравившееся тебе Имаэрин.

Невычурно, просто, неброско. Я теперь Джон. Никакого больше Рейгара Таргариена. А ты? Кто теперь ты?

Лианна на секунду задумалась, но решила подыграть очередной игре принца:

— Фиона.

— Фиона не замужем. Джон не женат. Так что, Фиона, ты будешь моей женой? Перед ликом любых богов, Фиона, — перед Старыми или Новыми. Ты вольна выбирать сама, — Рейгар встал перед ней на колено. — Я прошу твоей руки перед ликом всех Богов, Фионна. Будешь ли ты моей женой?

Лианна улыбнулась, а затем рассмеялась. На глазах её выступили слёзы. О большем она не смела и мечтать.

Эртур какое-то время ещё сидел, просто глядя на лежащую без чувств Лианну. Видела ли она сны? Или прибывала в полном беспамятстве? Гвардейца заставил очнуться ребёнок. Он завертелся и повернул к дорнийцу своё личико. Дейн перевёл на него взгляд, прикидывая, что младенца нужно вернуть на место. Ему на выручку пришёл мейстер. Он вошёл в комнату почти беззвучно, но Эртур всё равно уловил едва слышный скрип двери.

— Она очнулась на несколько минут, — приглушённо воскликнул дорниец, обращая лицо к старику. – Попросила принести сына.

— Она это сказала? – обрадовался мейстер, подходя к кровати.

Эртур хотел уже было ответить: «Да», но в последний миг понял, что на самом-то деле Лианна ничего толком не сказала. Сдавленное рычание не в счёт. Дейн покачал головой. Старик вновь поджал губы, и Эртур понял, что ничего хорошего это не значит.

— Ей не лучше? – спросил он осторожно.

Мейстер от ответа воздержался. Он взял ребёнка на руки и отнёс его в люльку.

— Идите, вздремните, сир Дейн, — проговорил мейстер негромко. – Смените меня попозже.

Эртур кивнул и, бросив на Лианну последний взгляд, вышел вон.

Несмотря на столь поздний час Герольд и Освелл не спали. Они были внизу, на втором этаже, сидели перед горящим камином, в котором закипал котелок, и негромко разговаривали.

Эртур сел подле них, расшнуровывая ботинки. Никто больше не спрашивал, как там Лианна. День ото дня ничего не менялось. Теперь, казалось, она спала дни напролёт. Дейн каждый день боялся, что она больше не проснётся. Временами почему-то начинали кровоточить раны, о месторасположении дорниец, пожалуй, не хотел знать, но догадывался. Какие раны могут быть у женщины только лишь родившей дитя? Мейстер продолжал давать ей отвары и настои, менял повязки, делал компрессы, но гвардейцам всё равно часто приходилось видеть окровавленные простыни или тряпки.

В воздухе витала странная недосказанность, Эртур словно бы мог почувствовать все несказанные слова, облепившие его со всех сторон, только вот он совершенно не мог их понять. Это напряжение держалось в башне уже с неделю. Каждый раз, когда Дейн появлялся, Герольд и Освелл переставали разговаривать. Это дорнийца порядком достало.

«Как бабы, честное слово», — в ярости подумал он, а вслух сказал:

— Если вам есть, что сказать, валяйте.

— Если бы нам было, что сказать, неужто ты думаешь, мы не сказали бы? – спокойно отозвался Герольд, ворочая старой кочергой угли в камине.