Одноклассники бывшими не бывают
Шрифт:
— Пожалуйста, скажи, что ты согласна, — все так же тихо повторил он. — Скажи, что не успела убить свою любовь ко мне.
— Это… слишком внезапно… — я глотала воздух нежданной, острой надежды.
Вот так просто? И не надо умирать от боли мне, не надо отказываться от сына ему? Все будут счастливы и довольны?
— Я приеду к тебе? Можно? — спросил он.
— Да! — ответила я быстрее, чем успела подумать.
Его теплые руки, его нежные поцелуи, его близость, которая отменит всю ту черную боль,
Всего одно слово — и даже солнце будто сияет ярче.
— Я тебя очень-очень люблю, Рит, — сказал Соболев так радостно, что я чуть не расплакалась. — Буду через пятнадцать минут!
Я нажала кнопку отбоя и прижала телефон к груди.
Все. Все. Все.
Кончилось все плохое. Навсегда кончилось. Со всем остальным мы справимся.
Так! Надо же голову помыть! Пока я тут выла от безысходности, я даже зубы чистила через раз. И убраться! Сейчас, сейчас, только тело какое-то тяжелое со сна, но я приму душ и взбодрюсь, а кофе мне сварит он…
…очнулась лежа щекой на покрывале.
Солнечные пятна переместились обратно к окну — не полдень, всего часов десять.
И в руке у меня телефон.
Мне ведь звонил Соболев? Да?
Открыла список входящих — но последний звонок был от курьера, привозившего вчера пиццу.
Неужели мне приснился этот разговор?
Такой реальный… такой — счастливый.
Я завыла, расплющив лицо о диван. Завыла страшно, безнадежно — так нельзя, нельзя, чтобы во сне случались чудеса, которых не может быть в реальности!
В коридоре раздались шаги, и меня тут же подкинуло — ключи! Ключи от моей квартиры только у Соболева, я забыла их забрать!
И он приехал!
Мы поговорим!
Обязательно поговорим и что-нибудь придумаем, не бывает такого, чтобы ничего нельзя было придумать, я же виновата, я отказала!
Но в комнату вместо Соболева вошел незнакомый мальчишка с темными вьющимися волосами. Посмотрел на меня сердито и сочувственно одновременно.
— Ты… Матвей? — спросила я растерянно.
Зачем он послал своего сына? И где он сам?
— Нет, — он резко качнул головой, мягкие кудри метнулись рассыпчатой волной. — Я Андрей.
— Ч-ч-что?.. — мне показалось, я потеряю сознание.
— Это я, мама. Я выжил. Очнулся в руках врачей. Они обманули тебя — не могли же они признать, что ошиблись.
Кто-то всхлипнул. Наверное, я.
— Приемные родители рассказали мне только вчера. Я сразу поехал к тебе. Не хочу больше жить с теми, кто обманывал меня столько лет, — он сердито нахмурился, и я узнала эту морщинку между бровей — как у бывшего мужа. — Ты ведь примешь меня, мама?
Я хотела встать, но кажется у меня отнялась нижняя часть тела. Тогда я просто протянула руки, и Андрей — мой Андрей! Такой красивый! — бросился и обнял меня.
О, господи…
Горячее
Но вдруг обнимавшие меня руки разжались, и я вновь почувствовала холод.
Над Андрюшей стоял Соболев и держал его за шкирку, как котенка.
— Пойдем, парень. Будешь у меня жить.
— Что ты делаешь?! — я была в шоке, но не могла даже приподняться — опиралась на руки, а они подламывались, словно в мышцах не осталось ни капли силы. — Верни!
— Зачем тебе сын? — поднял брови Илья. — Ты уже привыкла жить без детей. Это же веселее — можно путешествовать и тратить деньги на всякую ерунду.
— Потому что он умер! — отчаянно крикнула я, протягивая руки к Андрею, но он смотрел на Соболева и улыбался.
— Нет! Ты отказалась от нас и теперь заслуживаешь умереть в одиночестве!
За окном взревела машина, и реальность вдруг раздвоилась. Я видела Соболева, который уводил моего сына от меня и одновременно пустую, залитую солнцем спальню, в которой никого не было.
Это сон?
Он еще длился — что-то говорил Андрей, хлопали двери, сердился Соболев, но я уже пыталась выцарапаться из него, проснуться усилием воли.
По залитом солнцем полу пробежала рыже-белая кошка и вспрыгнула на мою кровать. Тоже сон? Или реальность?
Она тяжело запрыгнула мне на грудь и уткнулась носом в лицо. Заурчала.
Я попыталась поднять руку, но это оказалось совершенно невозможно, словно кто-то привязал ее к кровати. Тяжесть в груди все росла, становилось тяжело дышать, но кошка сидела и смотрела на меня зелеными глазами.
Потихоньку, по миллиметру, одним усилием воли я стала двигать пальцы.
Просто сдвинуть руку с места, больше ничего не надо.
Просто двинуться.
По своей воле…
Всего одно самостоятельное решение.
Крошечное, незаметное движение пальцев.
Ну еще чуть-чуть… мне уже не хватало воздуха, но я продолжала пытаться.
Рука шевельнулась…
…и вдруг будто лопнула туго натянутая прозрачная пленка между мной и миром.
Я открыла глаза.
Никакой кошки, конечно, не было. И Соболева, и взрослого Андрюши — ничего не было. Только солнечные пятна на полу, крики детей за окном и мой телефон, лежащий на полу экраном вниз.
Я подняла его — по стеклу паутиной расползались трещины.
Села, откинула одеяло. Конечно, я спала в своей постели, а не на диване в большой комнате. Рядом на столе валялись таблетки.
Я взяла упаковку и отправилась в ванную.
Выдавила их из блистера на ладонь, высыпала в унитаз и смыла.
Не для того я выбралась из ада невероятными усилиями, чтобы кто-то засовывал меня обратно только потому, что не хватило ума и такта вовремя промолчать.
Пошел к черту, Соболев.