Офицерский мятеж
Шрифт:
Мама отыскала его по вшитому в рубашку маячку. Мальчик стоял у полицейского поста перед центральной проходной завода «Гипермех» и вглядывался в каждого человека, появляющегося в воротах.
Анна Сергеевна Сухова занялась поисками сына, выйдя от Ивана Ивановича — из городской больницы. Папа каким–то чудом остался в живых. Но Сухов–старший получил при взрыве бомбы тяжелую контузию, сильно ударился позвоночником о пирс, на время оглох и ослеп.
Много позже Петр Сухов узнал, что саперов, которые стояли рядом с его отцом в момент взрыва, так и не
Наконец диск закончился и музыка стихла. В воцарившейся тишине Сухова вдруг осенило: если он немедленно не сходит в море, быть беде.
Море по нынешним временам — это мелководье космического океана, самый крайчик звездной бездны. То место, где ты, ничтожная крупинка мироздания, в кои–то веки чувствуешь себя Человеком.
Петр Сухов поставил недопитую банку «Степана Разина» на стол и быстро оделся. На маленький пригородный космодром он примчался через пятнадцать минут. Глайдер у него был хоть и старенький, но надежный, с форсированным движком.
Ворота космодрома по ночному времени были заперты. Чтобы поднять сторожа Сергеича с продавленной кушетки, пришлось изрядно посигналить. Капитан третьего ранга хотел дать старику полусотенную купюру за причиненное беспокойство, но Сергеич отказался:
— С русских моряков денег не берем. Почту за честь… — Прозвучало как фраза из исторического фильма. О каком–нибудь Ушакове или Нахимове. Старик тоже, наверное, геройских фильмов о русском флоте насмотрелся.
— Скоро ли ждать назад? — осведомился сторож, провожая Сухова к катеру.
— Вот продышусь как следует…
Петр сам не знал, сколько времени потребуется на то, чтобы «продышаться». Он не собирался мчать на границу Дальнего Космоса. Ему хотелось погонять вокруг планеты, развеяться, провентилировать мозги и, мягко приземлившись, увидеть наконец Марусю.
Сергеич со своей вышки глядел, как по команде с наручного компа со скрипом отъезжают в стороны плохо смазанные половинки ворот и белоснежный катер медленно выплывает из персонального суховского ангара размером с хоккейную площадку.
Космический катер был именован в честь любимой подруги военмора — «Марией». В отличие от глайдера, он был новехонький и напичкан электроникой снизу доверху — нежданный подарок от самого богатого русского на Малайе.
Господин Васильев–Пятый владел горнодобывающими комбинатами и сетью термоядерных станций на океанском берегу. После того, как Сухова наградили Военным крестом и он должен был получить под команду фрегат «Котлин», промышленный магнат одарил «славного моряка морского же скорлупкою». Так звучал тост Васильева–Пятого в «Славянском базаре» — лучшем русском ресторане Нового Пинанга, где был устроен грандиозный банкет в честь доблестного экипажа геройски павшего в бою корвета «Джанкой».
«Скорлупка» по имени «Мария» была шестой или седьмой по скорости среди плавсредств, летающих под флагом Малайи, и имела запас хода до границы звездной системы и обратно.
Получить разрешение на полет было плевым делом — в космопорте сегодня дежурил давний знакомый Сухова, отставной военмор Джей Вонг. Этот совсем еще молодой ханец жутко обгорел при крушении эсминца «Хайнань» и был списан на берег еще пять лет назад. В диспетчеры его взяли только благодаря ходатайству Флота.
Петр вырулил катер на стартовую позицию, ближнюю к ангару. Военмор повернул ключ зажигания. Стартовые ускорители опалили керамобетон. Они без труда обеспечат «Марии» вторую космическую скорость.
На катере было смонтировано отличное антиперегрузочное кресло. Оно обнимало пилота с любовью — как Маруся Петра в те дни, когда была в хорошем расположении духа. Антигравитаторов на такие «скорлупки» не ставили — слишком дорогое удовольствие. Да и какой полет в космос без перегрузки? Баловство одно.
Если смотреть на Малайю из космоса, планета похожа на бадью с разноцветной начинкой: грязно–бордовая жидкость с оранжево–зелеными разводами. Поверху все это добро присыпано узкими полосами стирального порошка — белыми перьями облаков. Не самое аппетитное зрелище, однако бывают планеты и похуже.
Петр сделал пару оборотов вокруг Малайи и решил облететь две главные луны: Саравак и Сабах. На естественных спутниках издавна стояли зенитные батареи и приближаться к ним было запрещено. Но яхту «Мария» хорошо знали и сбивать, разумеется, не станут.
Дежурный оператор батареи на Сараваке вышел на связь, заорал чуть не на весь звездный сектор:
— Куда прешь?! Свербит? Жена, что ли, не дала?
— Грубый ты, — укоризненно ответил Сухов. — Невоспитанный… А меня уже нет.
«Мария» ускорилась и за считаные секунды ушла из запретной зоны. Серая, изрытая оспинами метеоритных кратеров луна осталась позади. А впереди был Сабах — белесо–голубой «камушек», словно выкатившийся из сказки о Снежной королеве. Эту ледяную глыбу Малайя захватила совсем недавно — по астрономическим меркам, вчера: десять тысяч лет назад. Сабах медленно испарялся в лучах солнца, но, как говорят жители Малайи: «На наш век хватит…»
Подойдя впритык к запретке, катер сделал мертвую петлю и пошел выписывать кренделя. Голубоватая луна мелькала на переднем экране — не разглядишь. «Мария» бесподобно слушалась руля. Эх, так бы с корветами да фрегатами управляться!
В эфире вдруг заголосили. В одну секунду раздались несколько встревоженных голосов, и поначалу Петр ничего не понял. Кричала какая–то женщина, заглушая мужиков–диспетчеров и дежурных офицеров.
Наконец Сухову удалось разобрать: что–то взорвалось в самом центре военного городка. Есть разрушения и жертвы. Военмор погнал домой. Еще с орбиты он позвонил Марусе. На всякий случай. С ней ведь не могло ничего случиться. Но мобильник не отвечал. «Абонент временно не доступен…» Петра окатило холодом.