Офисный роман, или Миссия невыполнима
Шрифт:
– Не пей, если не хочешь, - улучив минуту, шепнула я. Раскрасневшийся Ючон взглянул на меня уже «плывущими» глазами и мужественно мотнул головой (при этом опасно накренившись со стула – я аккуратно вернула его обратно).
– Нет! Я должен! Это же моя вечеринка!
Ну должен так должен. Мальчик взрослый, сам разбирайся.
Но разбираться пришлось как раз мне.
Мы проводили руководительницу до такси. Остальные коллеги, приобнявшись, хохоча и вразнобой напевая, пошли на второй круг в караоке, когда я, оглянувшись, не обнаружила нашего
– Да вон он, забирай! – Хозяйка махнула фартуком в сторону прикорнувшего на сдвинутых стульях Ючона. Он еще и руки под щечку трогательно сложил. – Совсем уморили парнишку!
Уморишь его, как же! Этот «парнишка», выше меня на полголовы, сам кого угодно уморит! Но оставлять его здесь тоже не вариант.
Растолкать стажера удалось не сразу: я и тормошила, и по щекам хлопала, и уши растирала, и водой брызгала! Наконец парень очнулся, сел, подпер бедовую голову, растопырил глаза и с трудом сфокусировал взгляд на мне. Расплылся в ухмылке:
– О! Жевательная резинка!
Я легонько шлепнула его по лбу.
– Сам ты… резинка! И не жевательная. Езжай спать домой.
Огляделся – удивился.
– О! А где все?!
– Уже разошлись, - соврала я, и Ючон огорчился:
– Ка-ак? А следующие заходы? Какие-то вы тут все слабые…
– На себя посмотри! Давай-давай, поднимайся!
Не с первого раза и с моей неласковой поддержкой ему удалось встать и даже добраться до такси. Но Ючон ни за что не соглашался ехать «без уважаемой сонбэ» и за руку буквально затащил меня в машину: пьяный-пьяный, а сильный! Смирившись с незапланированными тратами на такси (потом заставлю вернуть!), я села рядом на заднее сиденье, пристегнула его (парень дергался и хихикал: «ой, не надо, сонбэ, щекотно!»), себя и скомандовала:
– Поехали!
И тут случилась основная засада: Ким Ючон никак не мог вспомнить собственный адрес. Напрасно я билась, перечисляя районы, где может проживать этот богатенький придурок: Каннам, Ёнсан, Сочхо, Апкуджон, Пхёнчхан… Бесполезно, стажер соглашался на всех них скопом. Потом просто велел ехать прямо, он будет указывать дорогу, и тут же преспокойно заснул, уронив голову мне на плечо. Я то и дело тормошила его, пихала локтем в бок, дергала за ухо, спрашивая: «Ты вспомнил? Теперь куда?»; Ючон, почти не раскрывая глаз, махал рукой или говорил: «налево, направо, прямо» – но, по-моему, лишь бы от него отвязались.
Мы несколько раз пересекли реку Хан туда-сюда-обратно, когда водитель – пожилой терпеливый аджосси, безропотно сворачивающий во всех противоречивых Ючоновских направлениях, не намекнул, что ему самому не мешает вернуться домой хотя бы к утру. К этому времени я уже устала спихивать со своего плеча тяжелую голову дремлющего стажера и мрачно размышляла, не выгрузить ли Ючона в каком-нибудь мотеле… Что чревато для него в таком состоянии не только потерей кошелька и дорогих часов, но и… кхм, невинности. «Невинность» в уме я, конечно, закавычила – понятно же, что у парня с такой внешностью и таким самомнением подружек было предостаточно, но…
Эх!
– Простите нас, аджосси! Едем… - и я назвала свой адрес.
Как я подпихивала и волокла хубэ по бесконечным лестницам – песня
Джиён вдоволь похихикала над моим рассказом: да-да, напившемуся симпатичному парнишке и впрямь безопаснее с двумя трезвыми девушками, которые могут делать с ним что угодно, чем в одиночку в номере мотеля! Бессовестная и бесчувственная! Не понимает, что я как сонбэ, пусть и недобровольная, должна за ним приглядывать.
– Слушай, да твой Ючонище, оказывается, милаш! – сообщила подруга, свесившись с кровати. – А ты-то про него нарассказывала!
– Ага, милаш, когда спит зубами к стенке! – сердито отозвалась я. – Ты же с ним не работала, не знаешь… Куда свои ручонки тянешь?!
– Да я только волосы ему поправить! – оправдывалась подруга, весело блестя глазами.
– Руки по швам, отвернулась к стене и не слезай с кровати до самого утра! – скомандовала я.
– У, злыдня, сама не ам, и другой не дам! – но Джиён послушно выполнила все мои команды. Засыпает она обычно моментально. Вот и сейчас, услышав ее громкое сопение, я выключила верхний свет, и, подбив под голову подушку, уставилась на хубэ.
Хм, при свете ночника он и впрямь выглядел… хорошо. Тени подчеркивали высокие скулы, четкий нос и подбородок, неяркий свет ложился на приоткрытые губы, окрашивал тушью густые ресницы. Уложенные с утра черные волосы сбились на лоб, и новичок казался совсем юным, буквально школьником… У самой рука потянулась поправить ему челку, очертить красивую линию бровей, погладить по щеке – правда ли она такая нежная и гладкая, как у ребенка?
Тьфу! И на меня тьфу! И трижды – на самого Ким Ючона, который навевает такие странные мысли.
И желания.
Решительно – аж кровать колыхнулась – я повернулась на спину и крепко скрестила на груди руки. Всем спать!
В том числе и ненужным мыслям.
***
[1] Макколи – рисовое вино, бражка.
[2] Дорама – юго-восточный (корейский, китайский, японский и пр.) сериал.
Глава 6
Проснулась я оттого, что на меня смотрят. Мы же чувствуем чужие пристальные взгляды, хотя и не всегда осознаем, что побуждает обернуться, посмотреть в ту или иную сторону…
Так и здесь.
Взгляд я ощутила как прикосновение. Очень осторожное, когда тебя будят по утрам бережно, а не тормошат в панике: «Вставай, проспали! Опаздываешь!». Под этим взглядом-касанием я с удовольствием потянулась – так и пролежала всю ночь, не меняя положения! – повернулась на бок и, сонно, медленно моргая, увидела перед собой…
– Как же ты меня напугал!
Отшатнувшийся из-за моего стремительного старта-подъема Ким Ючон смотрел на меня с пола: он что, так и просидел рядом с кроватью все утро, словно терпеливый пес, ожидающий, когда ленивый хозяин проснется? Сказал сипло: