Огненная звезда и магический меч Рёнгвальда
Шрифт:
Разведчики вошли и остановились посреди комнаты, переводя дыхание. Торольф попытался своим единственным глазом всмотреться в их лица, чтобы заранее прочитать весть.
– Что у вас? – поторопил их все же, не сумев сам понять.
– Гунналуг…
– Что – Гунналуг?
– Гунналуг приплыл к Ансгару с миром. Очень уважительно. Руку к груди с поклоном прижимал. Можно сказать, выпрашивал что-то. Так со стороны смотрелось…
– Как так? – не понял Торольф. – О чем вы говорите?
– Ансгар на берегу делал смотр войскам. Закончил, отправился в другой вик. А тут Гунналуг приплывает под белым щитом. Ансгар вернулся. Встретил. Расстались хорошо, как добрые друзья, хотя Ансгар с коня не слез. Он разговаривал, как конунг с ярлом. Свысока…
Одноглазый получил сильный удар. Такой сильный, что даже дыхание перехватило, словно нанесли его кулаком, и голова закружилась.
– А Гунналуг что?
– Терпел. Говорил что-то.
– Что говорил?
– Нам не было слышно. Ближе было не подойти…
– Долго говорили?
– Нет. Потом во фьорд еще
– Две женщины? – переспросил Торольф. – Норвежки?
– Судя по платьям, славянки.
– Может быть, женщина с дочерью? С девочкой…
– Может быть, ярл. Одна ростом намного ниже другой. Если девочка, то подросток, а не ребенок. Мы так сидели, что их видно было плохо. А по всему берегу воины Ансгара рассыпались. Не перейти в другое место.
– Это очень интересно. Поезжайте назад, продолжайте наблюдение. Скажите, чтобы торговые хозяева внизу подождали. Я позову…
Торольфу Одноглазому необходимо было время, чтобы оправиться после неприятного известия. Говоря честно, он ждал от колдуна предательства или чего-то похожего, но эти ожидания происходили от высокомерия Гунналуга, от его осознания собственной силы и величины. Сам Торольф неоднократно ловил мелкие, но болезненные для его самолюбия уколы, когда Гунналуг подчеркивал свое превосходство. Это было не превосходство происхождения, поскольку происхождением они были равны, и не богатства, потому что Торольф был, пожалуй, в несколько раз богаче Гунналуга, и сравним был разве что со старшим ярлом Дома Синего Ворона. Это было превосходство силы и порожденной силой власти. Если колдун делал что-то для Торольфа, то обязательно с подчеркнутым пониманием собственной значимости и с демонстрацией снисходительности. Именно так он откликался на просьбы Одноглазого, хотя первоначально сам обратился с просьбой и предложил свои услуги. Но, когда человек демонстрирует свое превосходство над другим человеком, он его попросту не уважает и не считает достойным честных отношений. Тогда и следует ждать предательства. Сейчас трудно сказать, что предательство точно произошло, хотя Торольф уже думал о подобном шаге Гунналуга в связи с трудными обстоятельствами его собственного Дома. Если бы Ансгар пожелал решить приграничные проблемы и выступил против Дома Синего Ворона, этот сильный шведский Дом попросту перестал бы существовать, а Еталанды бы укрепились многократно. А какие силы остались у Гунналуга для защиты Дома? Да, честно говоря, никаких сил. И сам он, как говорил, почти бессилен в своем колдовстве и способен действовать только одним авторитетом. И Торольф ничем помочь не может, потому что у него у самого, после потери четырех драккаров и четырех сотен воинов в схватке со славянами, на счету каждый, способный взять в руки оружие и встать в строй. В отдаленных имениях оружие в руки дали даже пастухам. Вот потому, видимо, Гунналуг и обратился к Ансгару, надеясь на его прощение и помощь или хотя бы нейтралитет. Да, скорее нейтралитет, чем помощь, потому что войска Ансгару самому нужны, несмотря на солидное подкрепление, что он получил от славян. Но при этом у Торольфа не мог не возникнуть законный вопрос: а почему Ансгар должен оказывать помощь врагу или хотя бы соблюдать нейтралитет тогда, когда может только чуть-чуть надавить и решить многие проблемы, которые никак не мог решить силой своего оружия его отец конунг Кьотви? Гунналугу следует привести весьма веские доводы, чтобы своего добиться. И именно потому он, высокомерный и заносчивый, выпрашивал мир у Ансгара. Это даже разведчики заметили. А Торольф Одноглазый для него уже пустое место. Если не может оказаться необходимым, то его можно и предать. Что в состоянии Гунналуг преподнести Ансгару? Купить его расположение богатыми подарками – это едва ли возможно, да и разведчики видели бы, как подарки вручаются. И не вручаются подарки на берегу. Для этого хотя бы в дом следовало войти. Не было такого и быть не могло. А что было? А было и быть могло только одно – предательство… Это тоже дорогой подарок… Конечно же, Гунналуг рассказал о самой большой угрозе, что нависла над Ансгаром – выдал тайну подкопа. И это значит, что Ансгар завтра прибудет на собрание бондов со своим мечом.
Но, к сожалению, только один Гунналуг знает, почему он выбрал сторону Ансгара, а не сторону Торольфа, которого так долго поддерживал. Более того, которого сам подталкивал к борьбе за титул. Ведь в случае удачного окончания, если бы Красный Нильс, как планировалось, завершил начатое, Ансгар уже не смог бы выступить к границе и не представлял бы для Дома Синего Ворона угрозы. Видимо, колдун знает что-то, чего не знает Торольф. И не надеется, что нынешняя ночь может решить судьбу титула. Но что он знает? Вероятнее всего, Гунналугу стало известно, что Ансгар расположил славян-русов внутри своего дома. Как-то Гунналуг, несмотря на всю свою потерю сил, информацию получает и получил ее, должно быть, в очередной раз. Если две славянские сотни поместятся в доме, пусть и в тесноте, норвежской сотне, ведомой Красным Нильсом, там уже не поместиться. Воинам Нильса в этом случае даже на свободу, пожалуй, не прорубиться.
Но даже такое оправдание не обеляет предательства бывшего единомышленника. И Гунналугу уже никогда не оправдаться перед Торольфом Одноглазым. Мстить колдуну, конечно, невозможно и опасно. Хотя, может быть, стоит подождать,
Но вдруг новая мысль посетила Торольфа, и эта мысль полностью вытекала из предыдущей. Более того, она была остроумной местью, которую даже сам Гунналуг предусмотреть не может. Есть возможность отомстить предателю, есть! Ведь Ансгару одной-единственной, даже такой интересной тайны должно показаться мало. Да и Гунналуг, если уж начал предавать, то должен предать полностью. Что он еще может сказать? А сказать он может то, что должно больше всего Ансгара интересовать. Например, где содержится Ярл Фраварад… Конечно же… Обязательно скажет, потому что Ансгар обязательно спросит…
Значит, необходимо ярла Фраварада перевести в подвал Дома Торольфа, а в скальном доме на ночь выставить засаду из троллей, баварских арбалетчиков и полусотни своих воинов. Ансгар, несомненно, пожелает освободить любимого дядю. Это последний из близких родственников, оставшийся в живых. И сил мальчишка не пожалеет. Так пусть потеряет эти силы. Арбалетчики хорошо стреляют. А если понадобится, в помощь им ближайшая сотня подойдет…
Торольф подумал и вспомнил еще один момент, которым ему следует воспользоваться с выгодой для себя. Человек в островерхом славянском шлеме, что был с Ансгаром во время беседы с Гунналугом, – это, конечно же, кто-то важный из славян. Может быть, сотник, может, еще кто-то. Но если он был вместе с Ансгаром, то это не простой воин. И мог ли он забыть о том, что больше всего интересует славян, мог ли забыть, зачем они отправились в это опасное путешествие? Конечно же, славянин обязан спросить Гунналуга, где содержатся славянские пленники. И тот сообщил… Какой смысл ему скрывать это? Обязательно сообщил…
Значит, и пленников следует немедленно куда-то отправить, а в старом поместье устроить засаду. Причем засаду сильную, чтобы нанести славянам, которые туда прибудут, как можно больший урон и лишить их возможности поддержать Ансгара на собрании. Только куда отправить пленников и под каким конвоем, чтобы их не отбили? Это не одного ярла Фраварада перевозить. Здесь будет целый караван. Отогнать их недалеко – смысла никакого нет. Найдут даже по следам, что останутся в дорожной пыли. Далеко гнать – значит выделять сильный конвой, который будет в состоянии и защитить в случае нападения. И тем самым уменьшить количество воинов, которых необходимо сконцентрировать вокруг места собрания бондов… С этим еще следует разобраться, хорошенько подумав, а с ярлом Фраварадом уже можно действовать…
Торольф позвонил в колокольчик и позвал к себе дежурного сотника, чтобы дать ему распоряжения. Своей предусмотрительностью, вопреки тому мнению, которое сложилось о нем у колдуна Гунналуга, Одноглазый покажет, на что он способен в действительности. Он не знает, сколько сил будет завтра в распоряжении Ансгара, если, конечно, Ансгар прибудет на собрание. Если сможет прибыть. Но он не просто уменьшит эти силы еще нынешней ночью. Он сделает больше и отомстит проклятому предателю. После того, как его воины попадут в засаду, Ансгар наверняка подумает, что Гунналуг специально заманил их туда. И тогда гнев его может обрушиться уже на Дом Синего Ворона. Правда, для того, чтобы иметь возможность дать выход своему гневу, Ансгару еще необходимо будет победить Торольфа. Тем не менее ход он придумал хитрый и коварный, достойный самого Гунналуга. И, даже если Торольф не добьется своего и падет в этой сложной битве, месть его все равно будет работать.
Торольф Одноглазый вышел в другую комнату, где на стене были развешаны его оружие и доспехи, и выбрал старый клинок, привезенный им из дальнего набега. Клинок гибкий, как плетка, сворачивающийся вокруг пояса, и необыкновенно острый. При попадании в плоскость клинка простого меча этот меч разрубал меч противника. Правда, для владения таким оружием требовался определенный навык, но Торольф несколько лет этот навык приобретал, придумав для себя специальные упражнения [14] . Пусть в руке Ансгара будет меч Рёнгвальда или как он там называется теперь… Но в руке Торольфа будет оружие, ничем ему не уступающее…
14
Речь идет о клинке из дамасского булата. В отличие от харлуга, дамасский булат выплавлялся целиком, потом через валки прокатывался в полосы, из которых делали оружие. Имел точно такой же, как харлуг, рисунок клинка. Арабские воины, отправляясь в разведку, опоясывали себя подобным мечом, спрятанным в кожаные ножны, внешне похожие на простой пояс, и казались людьми безоружными. В опасный момент стоило только открыть защелку, и в руке разведчика оказывался булатный меч.
– Эй… – крикнул Одноглазый в раскрытое окно. – Что там за торговые хозяева? Ждут?
– Ждут, ярл…
– Приведите их ко мне…
Торговых людей оказалось трое, и двое из них были норвежцами, которые сопровождали третьего, хазарина с вытянутым угреватым лицом и хищным носом стервятника. Хазарин не знал норвежского языка, и один из сопровождающих выполнял при нем обязанности переводчика, хотя сам, судя по всему, был тоже не самым бедным купцом. Видимо, деловые отношения заставили норвежского торгового хозяина помогать своему, скорее всего, компаньону. Лицо другого сопровождающего показалось Одноглазому знакомым, но это, скорее всего, был не купец, а кормчий, о чем говорила его раскачивающаяся походка и несуетливые грубоватые манеры.