Огненные версты
Шрифт:
То там, то здесь группы танкистов. Они внимательно слушали политработников. Подошел и я к танкистам роты Коротеева. Посыпались вопросы. Интересовались, по какому пути развития пойдет послевоенная Польша, что из себя представляет нынешнее польское правительство.
Время шло. На переправе — скопление различных родов войск. Мощные тягачи буксируют дальнобойные пушки, подошла колонна тяжелых танков, вперед рвутся груженые обозы, идут вторые армейские эшелоны матушки-пехоты, которая приотстала от стремительного броска танковых частей.
Жарко. Не терпится на противоположный берег.
— Мы
— «Юнкерсы» часто навещают?
— Всю ночь не давали покоя. Несколько раз сбрасывали осветительные ракеты, бомбили, но мимо переправы. — Полковник потянулся к портсигару. — Да вот глядите, легки на помине…
На высоте двух-трех тысяч метров шло до двух десятков вражеских бомбардировщиков. Ударила наша зенитная артиллерия, застрекотали крупнокалиберные пулеметы. Одного из «юнкерсов» охватило пламя. Оставляя густой дым, самолет стремительно падал на землю. В небе вспыхнул еще один костер. В полосе дыма показался белый купол парашюта.
Сильный заградительный огонь не позволил фашистам подойти близко к переправе. Воздушные пираты, сбросив беспорядочно бомбы, отвернули на запад. Вдогонку им помчались краснокрылые «ЯКи».
К обеду нашей бригаде удалось пристроиться в хвост какой-то колонне. Противоположный берег. Вздыбились разрушенные доты, обгоревшие коробки «тигров» и «пантер», разбитые орудия.
Спешим к Перемышлю (Пшемысль). Шоссе запружено войсками. Танки идут стороной, подымая густые клубы пыли. Улицы города украшены красно-белыми польскими знаменами. Население приветливо нас встречает. Мой головной танк превратился в яркий букет: он осыпан цветами.
— Нэх жие Раджецка Армия! — кричит кто-то из толпы.
— Да здравствует Красная Армия! — уже по-русски выкрикивает другой поляк.
— Ура-а!.. Ура! — несется отовсюду.
Также тепло встречали нас поляки в освобожденных Жешуве, Кольбушова, Мелеце. В это время ожесточенные бои развернулись в районе города Сандомира. С ходу форсировав в нескольких местах реку Вислу, наши войска прочно закрепились на плацдарме. Немцы предпринимали отчаянные контратаки, стремясь ликвидировать плацдарм и восстановить оборону по Висле.
9 августа ночью мы переправились по наведенным мостам через Вислу, и к рассвету бригада заняла оборону западнее города Сташув.
Вечером 10 августа командир корпуса меня предупредил: по данным разведки, немцы в районе Хмельника сосредоточили крупную группировку и намереваются нанести удар по нашим войскам.
Ночью в тыл врага ушел Саша Соколов с несколькими разведчиками. Вскоре они вернулись и привели пленного. Он подтвердил, что на рассвете гитлеровцы намерены нас контратаковать. Старшина Соколов сообщил, что по шоссе со стороны Хмельника движутся колонны танков, мотопехоты, часть которых уже рассредоточилась на опушке леса, что перед нашей обороной.
На рассвете появились фашистские танки. На подразделения бригады был обрушен шквал артиллерийско-минометного огня. Связываюсь с левофланговой ротой старшего лейтенанта Сидельникова.
— Подбили три средних танка, — докладывает офицер. — Немцы нажимают крепко. Пока держимся.
К обеду на отдельных участках бригады
Несколько дней противник бешено контратаковал наши позиции. Но безуспешно. Мы уже начали глубоко зарываться в землю. Образовался так называемый Сандомирский плацдарм за Вислой — 75 километров по фронту и 50 километров в глубину.
Настали дни, о которых в сводках Совинформбюро сообщалось:
«На некоторых участках фронта — поиски разведчиков и бои местного значения».
За этой короткой фразой скрывались напряженные фронтовые будни. Немцы нередко прощупывали нашу оборону, они все еще надеялись сбросить нас в Вислу. Нам было нелегко. Позади почти месяц непрерывных боев. Вновь поредели ряды челябинцев, уцелевшие танки можно было сосчитать по пальцам. Ждем пополнение. А пока что добровольцы роют траншеи, хода сообщения, землянки.
В молодом сосняке расположился штаб. В землянке при свете фронтового «электричества» — фитиля, вставленного в гильзу из-под снаряда, мы подолгу корпели над составлением учебных программ, продумывали, как наладить учебу с пополнением, которое вот-вот к нам придет из Челябинска и других городов Урала.
В один из таких вечеров, 23 августа, меня вызвали к аппарату.
— Поздравляю тебя, Фомичев, и всех челябинцев, — зарокотал в трубке голос комкора генерала Белова. — Слушай Указ Президиума Верховного Совета СССР… — и он прочел, что наша бригада за успешные действия при освобождении Львова награждена орденом Красного Знамени.
25 августа памятный для нас всех день: на нашем гвардейском знамени появился первый боевой орден. Его нам вручил командир корпуса.
Ровно через месяц к нам вновь приехал генерал Е. Е. Белов, начальник политотдела корпуса полковник И. Ф. Захаренко и начальник штаба полковник П. Д. Белов, как его в шутку прозвали солдаты, Белов Маленький.
Приказано выстроить личный состав бригады. Ровными рядами замерли челябинцы.
— Слушайте Указ Президиума Верховного Совета СССР…
Генерал Е. Е. Белов начал читать. Полковнику Фомичеву Михаилу Георгиевичу присвоить звание Героя Советского Союза. Такого высокого звания удостоены и офицеры бригады Павел Кулешов и Дмитрий Потапов, старший сержант Федор Сурков. Первые Герои… В бригаде — торжество.
20 ноября добровольцы принимали гостей. Приехала из Челябинска делегация во главе с В. С. Коржевым — заместителем заведующего военным отделом обкома партии. В составе делегации — рабочие, колхозники, актеры. Они привезли подарки, письма.
…Импровизированная сцена. Встреча челябинцев с делегацией. Коржев вручает мне подарок Челябинского обкома КПСС — никелированную саблю. На ней надпись:
«Герою Советского Союза полковнику Фомичеву Михаилу Георгиевичу».
По списку вызывают офицеров. Подходит подполковник В. И. Хохлов. Он только на днях вернулся из госпиталя после ранения во Львове. Ему вручают подарок.