Огненный цветок Шеим'Ор

Никитина Элиана

— Вот, значит, как? — прозвучало ленивое, нарушая повисшую тишину, когда я, вместо того, чтобы пасть ниц, выпрямила спину и упрямо вскинула подбородок. — Одна юная и самоуверенная саламандра изволит показывать свой характер и наличие силы?

Я промолчала, глядя на говорившего, а единственным, что выдало моё презрительное отношение к происходящему, и сидящему в кресле мужчине в частности, стала дернувшаяся правая бровь. Что тот конечно же заметил, потому как пристально наблюдал за моим лицом, и светло-серые глаза незнакомца опасно сузились.

—

Вся в мать! Не только внешне похожа, но и смотрит точно так же дерзко!

— Что есть то есть! — словно извиняясь, развёл руками хозяин имения. — Но я уже начал работать с Эланией. Хватит с нашего рода и одной опозорившей его женщины!

— Начал работать, Эвальд? — огненноволосый тип, чьего имени я по-прежнему не знала, наконец прекратил сверлить мою персону тяжёлым взором и перевёл его на моего «дядю». — А я-то всё думаю, почему твоя племянница и единственная дочь Элирии, столь убого одета. Вот только достаточной ли будет мера воспитания в виде лишения нарядов?

— А кто сказал, что я ограничился только этим, канцлер Касид Адиль? — на губах хозяина дома появилась пренеприятная улыбка. — Этой девочке нужно смирить свой норов, и потому я определил её на одну из самых грязных работ, что выполняется моей прслугой. Сина, скажи, куда именно ты поставила юную госпожу Эли?

Последние слова мужчина произнёс, посмотрев на продолжающую стоять на коленях женщину, и та немедля отозвалась, все также глядя в пол:

— Мыть грязные котлы, господин.

— Котлы? — брезгливо сморщил нос тип в черном, а его взгляд с моего лица переместился на руки, которые, после долгого контакта с холодной водой и местным моющим средством, основательно покраснели. — Так не пойдёт, Эвальд! Скоро Огненный бал, а с твоими методами воспитания девица наверняка утратит свой товарный вид. Я не собираюсь брать в свой дом измученное тяжёлой работой существо! Лучше уж сам ею займусь!

— Сами, господин канцлер?

— Именно!

— Я уверен, что смогу найти подход к твоей строптивой племяннице, — на сей раз глаза Касида Адиля не стали задерживаться на какой-то конкретной части моего тела, а прошлись сверху вниз, оценивая всю картину полностью. — Твоей же задачей будет обеспечение гардероба Элании, обучение её хотя бы минимуму манер, явно не привитых матерью, но которые, как я помню, являются просто превосходными у твоей невесты, и… И скажи мне, почему, одев свою родственницу едва ли не в лохмотья, ты оставил ей драгоценности?

— Потому, что они являются личным имуществом дочери Элирии, — замявшись на мгновение и с видимой неохотой пояснил Эвальд Эли.

— Личным? — брови канцлера взлетели высоко вверх. — Но откуда? Не ты ли рассказывал мне недавно, что твоя сестра, после побега из дома и гибели своего мага-человека, от которого родила дочь, закончила свою жизнь в нищете?

— Всё верно. Они едва

сводили концы с концами. Однако кое-что моя сестра всё-таки оставила своей единственной наследнице. Наши же законы запрещают забирать у сирот последнее.

Признаться, удержаться от того, чтобы не фыркнуть на столь откровенную ложь со стороны обретенного родственника, мне удалось с величайшим трудом. Хотя с другой стороны его тоже можно было понять. Скажи «дядюшка», откуда именно меня забрал, и об оставленном там женихе, у него, с вероятностью в 90 %, будут немалые проблемы от ныне присутствующего в этом доме аристократа. Вот и выкручивается как может.

— Ладно, — нехотя произнёс канцлер, выслушав пояснения своего собеседника, — пусть твоя племянница пока ходит в своих украшениях. Попадёт в мой дом, решу этот вопрос. А сейчас отдай приказ своей служанке. Пусть она отведет девчонку куда следует и займётся ею. Даю вам три дня, а потом вернусь за Эланией.

— Да, господин Адиль! — и не подумал возразить последнему, вздумавшему командовать в чужом доме, Эвальд Эли.

Из чего напрашивались крайне удручающие выводы.

Первое: род Эли, к которому принадлежала прежняя хозяйка этого тела, ныне занимает не особо высокое положение среди местной знати.

Второе: вина, за это падение с высот, которые данная семья похоже имела в прошлом, лежала на саламандре, которая умудрилась опозорить родню, связав свою судьбу с человеческим магом.

И третье, но отнюдь не по важности, заключалось в том, что данный её поступок каким-то образом задел интересы местного канцлера, который сейчас сидел рядом, строя планы на меня. Быть может эта самая Элирия должна была стать его невестой, а своим побегом она оскорбила выбравшего её мужчину. Или же, что звучало совсем уж невероятно, у него к ней были чувства, но девушка взяла да и предпочла другого.

Конечно, всё это были лишь мои предположения, но они имели право на существование. И, быть может, невеста моего «дяди», которую Касид Адиль обязал научить меня хорошим манерам, сможет приоткрыть завесу этой тайны? Хорошо, если так, потому что тыкаться подобно слепому котёнку, в поисках выхода из той западни, в которую угодила, совершенно не дело.

Обо всём этом я думала следуя позади той же служанки, которая ранее сопроводила на кухню к грязным котлам. Получив дозволение подняться, она тут же принялась подобострастно кланяться сидящим в креслах мужчинам, и вот на этом моменте я, каюсь, не сдержалась. Окинула обоих быстрым, полным отвращения взглядом и, не сказав совершенно ничего на прощание, направилась на выход.

Я, безусловно, понимала, что этот самый молчаливый демарш мне потом аукнется (ибо не та личность был канцлер, чтобы спустить на тормозах такое неуважение по отношению к себе), но стоять и смотреть на коробящую душу картину, в которой слабая женщина унижается, а развалившиеся в креслах представители сильного пола воспринимают это как должное, просто не смогла.