Огненный крест. Книги 1 и 2
Шрифт:
— Готов? — спросила она, глядя на него с улыбкой.
— О, да, — ответил он.
— Проверь кремень и запал, — сказала она, поднимаясь, — а я приколю мишень.
Со спины, с рыжими тесно перевязанными волосами, одетая в свободную охотничью рубаху из оленьей кожи, которая достигала ее бедер, она потрясающе походила на своего отца. «Хотя перепутать их невозможно», — подумал он. В брюках или нет, у Джейми Фрейзера никогда в жизни не было такой задницы. Он наблюдал, как она шла, и поздравлял себя с выбором учителя.
Его тесть мог охотно дать ему урок стрельбы. Джейми был прекрасным стрелком
Кроме вопроса гордости, у него был скрытый мотив, чтобы просить Брианну пойти с ним пострелять. Хотя вряд ли его можно назвать скрытым. Услышав про их намерение, Клэр посмотрела на него и на дочь с таким знающим видом, что Брианна нахмурилась и с упреком произнесла: «Мама!»
После кратких часов их брачной ночи во время сбора, сегодня был первый раз, когда Брианна, свободная от ненасытных требований своего потомства, полностью принадлежала ему.
Он уловил солнечный зайчик, когда она опустила руку. С глубоким чувством удовлетворения он понял, что она носила его браслет. Он подарил его Брианне, когда просил ее выйти за него замуж, давно — целую жизнь назад — в холодных туманах зимней ночи в Инвернессе. Это был простой серебряный обруч с выгравированными на нем фразами на французском языке. «Je t ’aime». Я тебя люблю. «Un peu, beaucoup, passionn'ement, pas du tout». Немного, очень, страстно, нисколько.
— Страстно, — пробормотал он, воображая ее без всякой одежды, только браслет и обручальное кольцо.
«Но прежде всего дело», — сказал он себе и взял новый патрон. В конце концов, у них есть время.
Удовлетворенная тем, что зарядка ружья хорошо освоена, хотя движения и не достаточно быстры, Брианна позволила ему прицеливаться, а потом и стрелять.
Он сделал почти дюжину попыток прежде, чем смог поразить белый квадрат. Чувство ликования, которое он испытал, когда на краю платка внезапно появилось черное пятно, заставило его потянуться за новым патроном прежде, чем рассеялся дым от выстрела. Чувство возбуждения не отпускало его еще дюжину выстрелов, он едва замечал что-нибудь кроме толчка ружья, грома выстрела и вспышки пороха, прерывая дыхание всякий раз, когда случайный выстрел попадал в цель.
Платок теперь превратился в лохмотья, и облачка дыма плавали по лугу. Ястреб снялся и улетел с первым выстрелом, так же как и все находящиеся поблизости птицы, хотя звон в его ушах напоминал ему гомон синиц.
Он опустил ружье и посмотрел на Брианну, ухмыляясь, и она рассмеялась в ответ.
— Ты похож на негра из менестрель-шоу, [82] — сказала она, и кончик ее носа порозовел от смеха. — Вот вытрись, и мы продолжим дальше.
Она взяла ружье и вручила ему взамен чистый носовой платок. Он вытер сажу с лица, наблюдая, как она прочистила дуло шомполом и перезарядила ружье. Потом она выпрямилась и, услышав что-то, вскинула голову, не спуская глаз с дуба на другом краю луга.
82
Форма
Из-за шума в заложенных ушах Роджер ничего не услышал, но тем не менее он развернулся и уловил быстрое движение: темно-серая белка перелетела на ветку сосны, по крайней мере, в тридцати футах над землей.
Без малейших колебаний Брианна подняла ружье, прижала приклад к плечу и выстрелила, проделав все это одним плавным движением. Ветка под белкой взорвалась облаком щепок, и сбитый зверек полетел на землю, подпрыгивая на пружинящих вечнозеленых ветвях.
Роджер бросился к дереву, но спешить не было необходимости, белка была мертва и лежала неподвижно, как кусочек меха.
— Хороший выстрел, — сказал он одобрительно, протягивая трупик Брианне, когда она подошла. — Но на ней нет раны, ты, должно быть, напугала ее до смерти.
Брианна кинула на него взгляд из-под бровей.
— Если бы я хотела попасть в нее, то я бы попала, — сказала она с легким раздражением. — И если бы я это сделала, ты бы сейчас держал горстку месива, а не белку. Ты не целишься прямо в существо такого маленького размера, ты целишься ниже, чтобы сбить его. Это называется драть кору, — объяснила она, как терпеливый воспитатель детского сада медленно соображающему ребенку.
— О, да? — он подавил небольшое чувство раздражения. — Это тебя научил отец?
Прежде чем ответить, она кинула на него странный взгляд.
— Нет, Иэн.
Он издал неразборчивый звук. Иэн был трудным вопросом в семье. Кузена Брианны очень сильно любили, и он знал, что все в семье скучали по нему, но из чувства деликатности никогда при Роджере не говорили про него.
Это не вина Роджера, что Иэн Мюррей остался у могавков, но, без сомнения, он был замешан в этом. Если бы он не убил индейца…
Не в первый раз он отодвинул прочь воспоминания о той ночи в Шейктауне, но физическая память о ней ожила в нем — быстрое, как ртуть, чувство страха в животе и короткая дрожь в мускулах предплечья, когда он со всей силы ткнул концом сломанного шеста в тень, которая вдруг возникла перед ним. Очень плотная тень.
Брианна вернулась назад и сделала другую мишень, три чурбачка разных размеров на большом пне. Не говоря ничего, он вытер вспотевшие руки и стал готовить выстрел, но Иэн Мюррей не оставлял его. Он мало видел его, но хорошо помнил едва вошедшего в мужской возраст юношу, высокого и неуклюжего, с простым, но привлекательным лицом.
Он помнил лицо Мюррея так, как видел его в последний раз, покрытое корочкой от сделанной только что татуировки, которая в виде линии из точек образовывала узоры на его щеках и переносице. Его лицо было коричневым от загара, но кожа на его только что побритой голове была удивительно розовой, как попка у ребенка, и была покрыта красными пятнами раздражения от бритья.
— В чем дело?
Голос Брианны заставил его вздрогнуть, и ствол дернулся, когда он сделал выстрел и промахнулся. Ему не удалось попасть в чурки ни разу из дюжины выстрелов.