Огненный меч Империи
Шрифт:
— Вот и хорошо, — ответил ей на улыбку Михаил. — Мила, а принеси мне чайку с баранками, а?
— Будет сделано, Михаил Арсеньевич! — закивала она и понимающе с ним переглянулась. Во дворце никто не мог понять тяги цесаревича и Феофана Ильича к кофе. Вот чай да с вареньицем малиновым — совсем другое дело!
Михаилу полюбилась небольшая гостиная, где, как ему рассказал кто-то из слуг-старожилов, когда-то частенько сидела за книгой императрица-покойница. В гостиной будто до сих пор сохранилось её тепло, и Михаил чувствовал себя там как дома. Как если бы его и правда здесь всегда ждали.
Тренировочный зал Его Императорского Высочества располагался на первом этаже западного крыла, выдавали его крошечные окна. Большие, на полстены в подобных местах никогда не ставили, иначе можно было бы разориться на стёклах, ведь бились они довольно часто. На стенах висели мишени разных размеров, а за некоторыми неприметными дверями прятались чучела, на которых было удобно отрабатывать удары. И главное, не жалко.
Перед тренировкой Михаил всегда переодевался в одежду попроще и поудобнее. Жалование он уже своё получал, но тратить его направо и налево не стал, да и не сумел. Внезапно обнаружил у себя черту, о которой даже не подозревал: не мог позволить себе пускать на ветер деньги, хоть и сам их заработал. К тому же он очень хотел вернуть Роде долг, но пока не знал, когда с ним увидится.
Небольшая разминка, и вот уже Михаил начал палить по мишеням, но так, чтобы огонь совсем чуть-чуть до них не долетал. С каждым разом колдун отходил на шаг или на два, но всегда выдерживал одно и то же расстояние огня от мишени. Трудно, требовалось очень много сосредоточенности, но именно своей сложностью это упражнение Михаилу и нравилось, ведь у него получалось!
Внезапно входная дверь отворилась. Никто из слуг не посмел бы войти в зал во время тренировки — так можно и жизни лишиться. А значит, случилось нечто чрезвычайное.
Молниеносно втянув в себя огонь, чтобы ненароком никого не ранить, колдун резко развернулся лицом к двери.
— Ваше Императорское Высочество! — обрадовался Михаил. — Что ж Вы не…
Вместо приветствия Александр напал без предупреждения, направив на него одновременно и воду, и ветер, а земля прошла под ногами, подняв Михаила над полом и не дав ему ни секунды на раздумья. На мысленный зов цесаревич не отвечал, и Михаилу ничего не оставалось, как включится в бой. Да и разве мог он иначе?
Зал наполнился огнём, водой, ветром и землёй, стены тряслись, грохот стоял страшный, а два колдуна сражались не на жизнь, а на смерть. Секунды сменялись минутами, минуты — часами, а никто и не думал сдаваться. Оба колдуна бились на равных, ничем не уступая друг другу. В какой-то миг Михаил почувствовал, что атаки цесаревича стали слабее, совсем немного, но он заметил. И тогда огонь, почуяв запах победы, с удвоенной силой направился на противника, загоняя того в угол.
«Всё! Михаил! Мы закончили!»
И внезапно всё стихло. В зале после ожесточённого боя господствовала полная разруха, мишени по полу рассыпались ошмётками, все стёкла разлетелись мелкими осколками. Цесаревич и Михаил лежали около друг друга на
Говорить вслух сил не осталось.
«Всё, Миша, ты готов».
«Готов к чему?»
«Готов показать себя им».
Глава 25
Несколькими днями ранее
— Гришка, тудыть-раструдыть! Где тебя черти носят? — кипятилась Марфа, выискивая глазами племянника, но того и след простыл. — Ух, попадись ты только мне!
С недавних пор Гриша повадился из Большого дома сбегать под любым, даже самым глупым предлогом. Марфа племянника и ругала, и запугивала, и увещевала, а всё никак не могла до него достучаться. Ну, где он привидение увидел? Никто, кроме него, с покойницей, Ольгой Васильевной в коридорах дома и не встречался, а он всё заладил: ходит, стонет, руки белые, прозрачные тянет. Небось, выпил со крепенько, вот оно ему и привиделось. Зачем княгине после смерти бродить по дому, в котором ей никогда не жилось счастливо?
В конце июня Ольга Васильевна померла, отмучилась горемычная. Схоронили, всё как положено, так зачем ей из могилы выходить да людей честных пугать? Ладно бы ещё к Петру Алексеевичу или Родиону Петровичу приходила, так она Гришку непутёвого стращать вздумала? Сказки какие-то! Ленится он работать, вот и придумывает всякое. Хорошо хоть князю не до него, а не то попал бы под горячую руку — только вспоминай его потом. Был бы тут Михаил Фёдорович, вразумил бы, а так — тьфу!
Да и Родион Петрович совсем зачах, как мамки его не стало, и поддержать его некому. Эх, Михаил Фёдорович, Михаил Фёдорович… Вот совсем Большой дом без него разваливаться стал, а ведь как тут был, так и гвоздём лишним казался, а оно вон что.
— Гришка, гад ты! Гришка! — Марфа, пыхтя, бегала по саду. И мальчонку бы какого отправить, да все куда-то подевались. Знамо, опять прятались. Очень уж все «астролуха» боялись. — Гришка, тудыть-растудыть!
Вот так кричать в доме кухарка сейчас ни за что бы не решилась. Пётр Алексеевич, как гонец из Москвы прискакал, уже несколько дней сам не свой ходил. Даром что солнышко сентябрьское хорошо косточки грело — всё из кабинета своего носа не показывал.
Слыхала Марфа, что опять цесаревич колдунов в Москву созывает. Случилось у них там, что ли, опять что-то? В прошлый раз после такого Михаил Фёдорович домой не вернулся. А теперь кто? Родион Петрович? Или сам князь?