Огненный меч Империи
Шрифт:
— Разберёмся с этим позднее, Михаил Арсеньевич, — прервал его мысли Александр, — а пока у меня к Вам дело. Вы же не думаете, что я только по доброте душевной предлагаю Вам тренироваться в моём личном тренировочном зале?
Михаил действительно так не думал, но скорее потому, что вообще не понимал, что именно от него нужно цесаревичу.
— Ваше Императорское Высочество, — обозначил он то, что готов его слушать внимательно.
Александр прикрыл глаза, чуть склонил голову набок и снова их открыл:
— Как думаете, почему я провёл бои на Хитровской площади?
— Что? — Вопрос застал Михаила врасплох. —
— И это тоже, — подтвердил цесаревич. — Да, Михаил Арсеньевич, я хотел, чтобы те, кто должен, увидели, на что способны колдуны, поддерживающие меня. А заодно я хотел понаблюдать и за ними со стороны. Кто бы мог подумать, что я, помимо всего прочего, встречу Вас, человека, способного меня видеть, когда я скрываюсь. И слышать меня, когда я молчу. Но этого оказалось мало… Вы ещё и огненный колдун. Кто бы знал… — Александр замолчал и улыбнулся каким-то своим мыслям, но Михаила в них посвящать не стал. — В любом случае, Михаил Арсеньевич, мне нужна Ваша помощь.
— Моя? Но чем я могу Вам помочь?
— Буду с Вами честен, Михаил Арсеньевич, — Александр помрачнел, — моё положение императорского наследника не настолько прочно, как многие считают. Я бы сказал, — он слегка поджал губы, — оно довольно шатко. У меня слишком много врагов, Михаил Арсеньевич, слишком мало. Иметь поддержку трёх княжеских родов теперь недостаточно. Однако, если за моей спиной ещё будет стоять огненный колдун… — Цесаревич чуть подался вперёд. — Могущественный, сильный огненный колдун, Михаил Арсеньевич. И Вы таким обязательно станете. Вы согласитесь стать на мою сторону? Вы поддержите меня, когда потребуется?
Здесь, сидя в гостиной Воробьёвского дворца, один на один с будущим императором, никто не осмелился бы сказать «нет». Но Михаил и не смог бы ему отказать.
— Конечно, Ваше Императорское Высочество! Я готов!
Он всегда восхищался цесаревичем и никогда не предполагал, что когда-нибудь тому понадобится его помощь. Да ещё в чём!
— Рад это слышать, — улыбка Александра потеплела. — Давайте тогда обсудим Ваши тренировки. Приступим к ним завтра.
— Приступим? — удивился Михаил.
— Я буду лично Вас тренировать. Считаю, что сильным можно стать только тогда, когда сражаешься с тем, кто сильнее тебя. К тому же я пока хочу сохранить Вашу огненную особенность в тайне. Те, кто уже о ней знают, — Цесаревич выразительно на него посмотрел, показывая, что ему известны все причастные, — обязаны держать язык за зубами. Государственная тайна.
— Я ручаюсь за них, Ваше Императорское Высочество! — Михаил не на шутку обеспокоился судьбой Арсения и Полины. И особенно его волновала ведунья — не хватало ещё, чтобы она поплатилась за свою доброту к нему.
— Вот и славно, — кивнул цесаревич. — Тогда я беру Вас к себе на службу. Вашим жалованьем займётся Феофан Ильич.
— Жалованьем? — моргнул Михаил. Он ни разу не вспомнил о деньгах.
— Разумеется. Вы же не думаете, что я позволю своему человеку голодать и носить обноски? Не беспокойтесь, Михаил Арсеньевич, Вас я точно не обижу. Но и Вы, — он придвинулся совсем близко, только стол по-прежнему служил преградой, Михаил,
«Иначе слетит не одна голова».
«Я понял, Ваше Императорское Высочество. Я не подведу Вас».
«Нисколько не сомневаюсь».
Вскоре Михаил в сопровождении Феофана Ильича покинул гостиную, Александр же остался один. Уходить он не торопился и в задумчивости откинулся на стуле-троне, вытянул вперед руку и, растопырив пальцы, не мигая уставился на неё. Затем перевернул ладонь, и над ней воспарили три невидимых постороннему глазу шара: воздушный, водный и земляной. Александр медленно вращал рукой и наблюдал за танцем магий, уживавшимся в его теле. Шары, равные по размеру и силе вдруг задрожали, и начали становиться то больше, то меньше, но вновь сравняться у них никак не получалось. Сколько бы Александр ни пытался, вновь обрести равновесие не выходило — шары не поддавались. И в какой-то миг из каждого из трёх отделилась крошечная огненная частица. Объединившись, они превратились в постоянно меняющую очертания крупицу пламени.
Александр сжал ладонь, и шары мгновенно впитались в его кожу, последним поддался крошечный огонёк. Ужасно захотелось стукнуть кулаком по столу, но цесаревич сдержался — негоже будущему императору показывать собственную слабость даже наедине с самим собой. В конце концов, этот секрет с ним уже давно, так зачем злиться? Тем более что Михаил Морозов принял его предложение. Главное, чтобы он и вправду приложил все усилия, чтобы стать колдуном, превосходящим и Юсуповых, и Вяземских, и Кропоткиных. Ему самому Александр, разумеется, не озвучил столь высокие требования, но он был совершенно в нём уверен, хоть и не мог точно объяснить почему. Мама называла это чувство, эту слепую убеждённость в собственной правоте их семейным чутьём. Пока в нём Александр ещё ни разу не разочаровался, не собирался и сейчас.
На Михаила Морозова цесаревич делал основную ставку. Он должен, он обязан укрепить своё положение. Если недруги прознают, что он, идеальный будущий император, не может, как его предшественники, в равной степени владеть всеми тремя видами магии, случится переворот. А всё эта огненная частичка — она мешала уравновесить магии. Ни вода, ни воздух, ни земля не желали соседствовать с огнём, он не давал им раскрыться в полной мере, он их подавлял. И всё же Александр не мог от него избавиться, сколько бы ни пробовал. Что же до Елизаветы, то ей повезло — именно она унаследовала способность сохранять магии в полном равенстве. И никакого огня, иначе Александр мог бы общаться с ней мысленно, как это было с матерью.
На Хитровке он и заподозрил, что может иметь дело с тем, в ком тоже присутствует огонь. Но и подумать не мог, что Михаил зайдёт настолько далеко, что истребит в себе магию рода и позволит пламени полностью занять своё тело. С таким человеком рядом Александр точно сумеет не только упрочить своё положение, но и хорошенько устрашить врагов. Михаил станет мечом в его руках, огненным мечом.
В дверь постучали, и Александр, вынырнув из размышлений, негромко сказал:
— Войдите.
В гостиную впорхнула Елизавета, принеся с собой солнечную радость, спугнувшую тяжёлые думы.