Огненный скит.Том 1
Шрифт:
Пошёл он по дороге к Дурову, но не доходя до деревни, свернул в лес. Тропинку он набил, когда ходил разведать, где живёт барин и как легче проникнуть в господский дом. Поэтому шёл уверенно, держась примеченных ориентиров. Стало смеркаться, и он ускорил шаг, чтобы посветлу выйти на поле, а дальше оврагом зайти на зады барской усадьбы.
Имение Олантьева отстояло от мельницы верстах в двадцати пяти, если ехать по дороге, а напрямую через лес путь был в два раза короче. От Дурова, где Антип бывал не единожды, вообще рукой подать. Когда-то обширные леса вокруг имения, поля и луга, другие угодья были собственностью отца
Он считался крупным землевладельцем. Сын же, уродясь непутёвым, мотом и карточным шулером, продал земли за карточные долги и пьяные кутежи купцам и мелким фабрикантам. Ему теперь принадлежал лишь старый дом с парком и прудами да несколько десятков десятин земли вокруг.
Антип вышел на опушку, когда почти стемнело. Не спеша, оглядываясь по сторонам, хотя знал, что в такой час здесь никого не должно быть, направился к видневшемуся вдали высокому дубу с раскидистой кроной. Подойдя, встал на колени у корней и стал разгребать опавшие листья. Разворошив их, вытащил из тайника заранее укрытые фонарь со свечой, моток верёвки и нож. Последними достал выдергу — гвоздодёр, кованую полоску с раздвоением на конце, большой сенной мешок, стащенный у отца, и пузырёк с деревянным маслом. Всё это было приготовлено загодя, и не в один день, на всякий случай, не зная, что понадобится, а что нет. Припасая эти вещи, Антип кое-что сам додумал, кое о чём прочитал в одной книжке, попавшейся ему под руку. Определённого плана у него не было. Он знал только одно — проникнуть в спальню старого немощного барина и поискать там грамоту.
Как это сделать, он тоже обдумал. Два раза ночью уже проникал в дом, когда все спали, но войти в спальню барина не решался. Распорядок дня слуг и самого барина он до этого выведал у словоохотливого Мефодия, родственника Ивана Кривоногова, приятеля Антипа из Дурова. Заведя как-то шутейный разговор с полупьяным стариком, пришедшим к родственникам на престольный праздник, подъелдыкивая его, он многое выведал у него. Сам проверил рассказ Мефодия, узнал расположение комнат, где слабое окно, и решил сделать задуманное ещё потеплу, пока не вставили вторые рамы.
Просидел он под дубом час или два, привалясь спиной к шершавому стволу, дожидаясь урочного часа. Когда по его соображениям час этот наступил, поднялся, завернул в мешок предметы, взятые в тайнике, и через поле пошёл в сторону имения. Тьма стояла кромешная, к тому же занялся мелкий дождь, но неожиданно кончился. Небо было затянуто сплошными чёрными тучами.
Пройдя по дну широкого оврага, заросшему низкорослой ольхой, выбрался на ровную луговину, подходившую к неогороженному парку. Когда-то парк был большим и ухоженным. Росли в нём деревья, не встречавшиеся в здешних лесах, а привезённые бывшим хозяином из других земель: туи, кедры, каштаны. Раньше за ними следили, а теперь стало некому, и они подмерзали, сохли, трухлявили.
Барский дом стоял на отшибе. Наискось от него за пустырём возвышалась церковь, а дальше за неглубокой ложбиной раскинулось село Спас-на-Броду.
Ничто не нарушало ночного покоя. Барин собак давно не держал, и Антип мог подойти к дому, не опасаясь, что его услышат сторожевые псы. В барской людской, куда на лето перебирались слуги, огонь не горел, должно быть все спали, что было на руку Антипу.
Он обошёл дом кругом. Ещё раз уточнил, где спальня барина, и остановился рядом с окном комнаты, в
Окно было не высоко от земли, и Антипу не составило большого труда перелезть через подоконник со своим нехитрым скарбом и очутиться в комнате. Она была пуста. В углу возвышалась изразцовая печка, но её не топили, и в комнате было сыро, пахло плесенью и затхлостью. Антип свернул мешок так, чтобы получилось нечто наподобие накидки с углом-башлыком, набросил на голову и плечи. Поднял стекло у фонаря и зажёг свечу. Тусклое пламя осветило стол на гнутых ножках, придвинутый к стене, лампу с пыльным абажуром, диван с резной спинкой со сброшенными чехлом, два или три кресла.
Спрятав фонарь в полы накидки, Антип подошёл к двустворчатой двери с бронзовыми ручками, ведшей в коридор, толкнул её, но она не подавалась. «Неужели заперта?» — подумал он. Мефодий говорил, что двери в пустующие комнаты не запирались.
— Живём при полной свободе, — хвастался он. — Иди, куда хочешь, всё открыто.
Антип поставил фонарь на пол и проверил — закрыта ли дверь на замок. Однако её не было нужды запирать — от постоянной сырости одну створку покоробило и заклинило.
Он определил, где заедает дверь. Осторожно поддел выдергой низ створки, приподнял и легко, без скрипа, открыл. Однако не удержал, и она стукнулась о стену. Удар был не сильный, но его услышал кто-то в доме. Отворилась дверь в противоположном конце коридора. Антип быстро накрыл полой накидки фонарь и прижался к стене.
— Кто здесь? — раздался в темноте старческий голос.
Антип плотнее прижался к стене и затаил дыхание. Крупные капли пота выступили на лбу. Он не ожидал, что кто-то не спит рядом с барскими покоями. Ему показалось, что голос принадлежал старику Мефодию.
— Есть ли здесь кто? — вновь прозвучал голос. — Это ты Иван? Ты здесь шляешься? Выпивку ищешь?
Но ответа не последовало.
— Никого нет. Показалось что ли спросонья, — сказал человек и зевнул. — Ночи становятся длиннее и темнее, что-нибудь да почудится.
Он снова зевнул и притворил за собою дверь.
Антип облегчённо вздохнул: «Пронесло». Не думал он, что в доме, кроме больного хозяина, будет ещё кто-то. А надо бы подумать. Барин хворый, рядом с ним должен же быть кто-то.
Подождав с полчаса и решив, что всё успокоилось, он крадучись приблизился к опочивальне барина. Дверь открылась легко, видно, за ней следили, смазывали петли. Услышал слабый храп. Несомненно, булькающие звуки издавал спящий поручик.
Антип откинул полу и осветил помещение. Фонарь он держал в поднятой левой руке, выдергу — в правой.
Спальня была почти квадратной формы с двумя большими окнами, задёрнутыми занавесками. У стены торцом к ней стояла широкая кровать, на которой похрапывал поручик. Его громадное сухое тело возвышалось на перине. У изголовья притулился столик с инкрустациями, блеснувшими в полумраке, с множеством пузырьков и баночек. Посередине, рядом с иконками, стоял серебряный колокольчик. Им барин вызывал Мефодия. У противоположной стены было трюмо с подставкой, в углу недалеко от ложа поручика, громоздился комод, тоже инкрустированный с овальными ящиками.