Огненный Зверь

Солодкова Татьяна

На бежевом покрывале, на котором лежал Золотаревский, я увидела белый конверт. На нем почерком Владимира Петровича было написано: "Киру".

На глаза снова навернулись слезы. Я упрямо вытерла их тыльной стороной ладони и решительно взяла конверт, потом спрятала его во внутренний карман куртки.

Что ж, часть моей миссии выполнена. Продолжим.

Но я все же помедлила, остановилась возле кровати.

Говорят, что мертвые вскоре после смерти слышат все, что говорят им живые. Так это или нет, я

не знала, но очень надеялась, что легенды на пустом месте не рождаются.

– Владимир Петрович, - тихо произнесла я, - если вы меня слышите, я хочу сказать вам спасибо за все, что вы для меня сделали. Я никогда вас не забуду... И, клянусь, я буду достойна вашей веры в меня...

Мне никто не ответил, не включилось оставленное для меня голосовое сообщение, не пришел курьер, чтобы принести мне письмо с ответом. Тишина. Только мы со Зверем и мертвый человек в холодной пустой квартире.

Я вытянула руку с ключами вперед и выпустила огонь. Пламя уничтожило металл, будто бумагу, не оставив на ладони даже пепла.

Я выдохнула. Ну что ж, великий кукловод, пусть все будет по-твоему.

Я набрала в легкие побольше воздуха.

– Владимир Петрович!
– громко закричала я.
– Владимир Петрович!
– и бросилась в прихожую.

Не требовалось никакого актерского мастерства, чтобы на глаза выступили слезы, которые и так просились наружу.

– Помогите!

Я выбежала на лестничную площадку и начала стучать в ту дверь, за которой смотрели сериал.

– На Помощь!

За дверью послышался шорох домашних тапочек, волочащихся по полу.

Не дожидаясь, пока появится соседка, я достала телефон и набрала номер "скорой", демонстративно, в подъезде.

Как в этот момент щелкнул замок, отворилась дверь и на пороге появилась пожилая женщина в полосатом махровом халате. Она удивленно уставилась на меня из-под толстых стекол очков.

– Тут человек! Он умирает! Или умер! Помогите!
– тем временем уже кричала я в трубку.
– Помогите!

– Назовите адрес, - спокойно ответила девушка, видимо, уже привыкшая к истерикам.

– Адрес? Адрес...
– я сделал вид, что забыла адрес и обратила полные паники глаза на соседку Золотаревского.
– Какой здесь адрес?!

Женщина опешила, но все же ответила.

Я, старательно заикаясь, повторила адрес девушке из "скорой", та в свою очередь заверила меня, что бригада уже выехала и попросила меня успокоиться.

– Что случилось?
– набросилась на меня соседка, уже оценившая мой испуганный вид и открытую дверь в квартиру Золотаревского.
– Владимиру Петровичу плохо?

– Мне кажется, он умер!
– закричала я, схватив ее за рукав.
– Я пришла, дверь открыта, а он... он там!
– мой палец указал на дверь.
– Он холодный!

– Батюшки святы!
–

ахнула женщина, мгновение помедлила, видимо, решая, связываться ей или нет, но хорошее в ней победило страх и желание не вмешиваться, наверное, у нее были теплые соседские отношения со стариком.

Женщина перекрестилась и решительно прошла в квартиру Золотаревского. Я же, старательно изображая испуг, засеменила за ней.

Почему только изображая? Я удивлялась сама себе, но едва я бросилась тарабанить в дверь этой бедной женщины, мой страх исчез. Я чувствовала пустоту и ледяную уверенность в каждом своем движении и слове. Я обещала Владимиру Петровичу, а значит, я обязана сделать все идеально, у меня была цель, чувства оставим на потом.

Женщина вошла в освещенную комнату и испуганно вскрикнула потом бросилась к телу стрика, дотронулась до него и снова закричала:

– Господи! Совсем холодный!

– И не дышит!
– выдала я свою реплику.

– А такой бодрый был...
– она осеклась, оценивая сцену смерти, костюм, галстук позу. Теперь и я заметила несколько баночек с таблетками, стоящими на прикроватной тумбочке, а рядом бокал с недопитым коньяком.
– Боже мой...
– ее глаза стали испуганными.
– Да тут нужно полицию, а не "скорую" вызывать!

Я сделала умоляющие глаза.

– Ладно, - сдалась она.
– Сейчас позвоню, - женщина нашла взглядом стационарный телефон на стене и пошаркала к нему, потом снова обернулась ко мне: - А ты ему кто? Дочь?
– и ответила сама себе: - Так у него, вроде, сын...

– Я у него работаю, - быстро ответила я.
– Договорились, что зайду вечером, он даст мне книгу, а прихожу, а он...
– мой голос сорвался.

– Понятно, - протянула женщина.
– Я в полицию, а ты его сыну позвони. Телефон знаешь?

Я послушно закивала. Все-таки это была отличная идея - привлечь соседей, теперь моя версия событий выглядела еще более натуральной.

Когда соседка начала набирать номер, я выскользнула с соседнее помещение, щелкнула выключателем, это оказалась кухня, правда не менее огромная, чем комната. Я вышла, потому что не хотела, чтобы женщина услышала, как мой голос из испуганно-истеричного становится спокойным и безжизненным.

Кирилл взял трубку после первого гудка.

– Я тебя слушаю.

У меня сжалось сердце от того, что я должна была ему сказать. Это все было неправильно, несправедливо. Не должны умирать такие люди, ни за что не должны...

– Ты в городе?
– спросила я.

– Да, - его голос стал настороженным.
– Я дома. Что случилось?

Я сглотнула, слова из себя пришлось выдавливать, язык отказывался произносить то, что должен был.

– Владимир Петрович...
– вот теперь мой голос сорвался по-настоящему.