Огненный Зверь
Шрифт:
Я обошла спорящих и вышла на дорогу. Здесь трудилась снегоуборочная техника, и почти не было сугробов.
Я втянула голову в плечи, еще сильнее натянула шапку на глаза и двинулась в нужном направлении.
"Зверь, - попросила я, - приведи меня в порядок, пожалуйста. Иначе мне не удастся сыграть нужную роль".
Я чувствовала, как отекли веки от слез. Должно быть, я выглядела отвратительно.
"Хорошо, - откликнулся Зверь.
– Попытайся расслабиться".
Я расслабилась после двух вздохов и без особых усилий. Когда я встала из сугроба и поставила себе четкую цель - добраться
Я просто шла вперед, слушая, как снег скрипит под ногами, ветер утих, и ничто не мешало моему передвижению.
Я шла вдоль дороги по тротуару, опустив голову и смотря только перед собой. Возле меня остановилась машина, из окна высунулся парень с доброжелательной улыбкой, предлагая меня подвести, но я одарила его таким убийственным взглядом, что он немедленно поднял стекло и, вдавив педаль газа, скрылся за поворотом.
Дом Золотаревского находился в нескольких километрах от моего, гораздо ближе, чем я могла подумать. Я преодолела это расстояние минут за двадцать, не было бы снега, наверное, и десяти хватило. К тому же, я шла, не торопясь, силясь привести свои чувства в порядок и осознать, что действительно сегодня произошло. С осознанием получалось плохо. Четко поставленная перед собой цель заставила встать и двигаться, но прийти в себя окончательно я так и не смогла.
Владимир Петрович жил в элитном районе, однако, не в новосторое. Квартиры здесь стоили очень дорого, но в то же время не пестрили излишествами: не было ни навороченных камер слежения, ни шлагбаумов, ни консьержек, которыми любят себя окружать современные богачи. Обычные многоэтажные дома старого фонда, на подъездах металлические двери с домофонами.
Найдя нужный мне подъезд, я обнаружила, что дверь с кодовым замком на нем сломана и открыта настежь. Кто-то заботливый наклеил на дверь записку: "Граждане, не дергайте дверь. С утра приедут ремонтировать".
Мне снова захотелось улыбнуться. Старый кукловод и здесь все продумал. Действительно, как бы я объясняла свое появление в квартире Золотаревского, если подъездную дверь открыть мне было некому?
Я осторожно вошла в подъезд, огляделась: никого.
Я тщательно стряхнула с себя снег: и с одежды и с обуви. И только потом пошла верх по лестнице.
Сориентировавшись по номерам квартир, я прикинула, что нужная мне квартира находится на седьмом этаже. Подниматься на лифте не рискнула, боясь столкнуться с кем-нибудь из соседей, поэтому и выбрала лестницу.
Поднималась медленно, то и дело оглядывалась и замирала от каждого шороха. Было еще совсем не поздно, всего-то девять часов вечера, и были высоки шансы наткнуться на обитателей дома. А в письме Золотаревского было ясно сказано: никто не должен меня видеть, пока я не вызову полицию.
Не вышло бы из меня шпиона, шпионы передвигались осторожно, но быстро, мне же с моим способом передвижения понадобилось довольно много времени, чтобы преодолеть какие-то семь этажей.
Вот она, квартира с нужным мне номером. Но, прежде, чем войти, я решила перестраховаться. Ошибок быть не должно, я готова была на все, только чтобы не обмануть ожидания старика.
"Зверь,
"Выполняю", - Зверь тоже был напряжен и немногословен.
Подъезд наполнился тысячами звуков, так, что в первое мгновение я испугалась и присела, оглядываясь. Но вокруг никого не было.
В соседней квартире семья садилась ужинать, хозяйка накрывала на стол, ее муж вполголоса возмущался, что такими темпами они дождутся завтрака, а не ужина. Бормотал нудно, на не зло. Их сынишка, судя по голосу, мальчишка лет десяти, рассказывал о школе, про Ваську из "А" класса, с которым они поссорились в этот день и доказывал, что это противный Колька разбил окно в спортзале, а потом все свалил на него.
Убедившись, что никто из обитателей этого жилища не собирается подходить к входной двери, я приблизилась к другой квартире, находившейся на лестничной площадке.
Здесь было слышно, как работает телевизор, шла мыльная опера, где фигурировали Педро и Мария. Также я услышала мерное дыхание обитателя квартиры. Никаких лишних звуков, никакого движения.
Убедившись, что опасности нет, я подошла к двери Золотаревского. Аккуратно достала ключи из кармана, стараясь не издать ни звука, медленно вставила ключ в замочную скважину, еще раз огляделась и только потом повернула ключ. Раздался отвратительный громкий скрежет. Я вздрогнула и только потом сообразила, что мой слух по-прежнему улучшен.
"Пардон", - виновато пробормотал Зверь, исправляя оплошность.
Дверь была закрыта на два ключа. Открыв второй замок, я замерла, слушая громко бьющееся сердце. Мне было по-настоящему страшно.
Наконец, я решилась и медленно открыла дверь, придерживая ее, чтобы она не издала ни единого скрипа.
В прихожей царил полумрак. Мои ноги ступили на мягкий коврик.
Я аккуратно прикрыла за собой дверь, но закрывать на ключ не стала.
Помедлила еще пару секунд, а потом, не разуваясь, двинулась в комнату, откуда лился яркий свет.
Все было именно так, как и обещал Владимир Петрович. И, не смотря на мои тайные надежды, его письмо не было ни шуткой, ни розыгрышем, ни проверкой.
Он лежал на огромной двуспальной кровати посередине большой аскетически обставленной комнаты. Лежал на спине, руки сложены на груди, одет был в черный костюм-тройку, даже галстук не забыл.
Несмотря, на весь ужас происходящего, Золотаревский выглядел величественно. Все как он и обещал: будто бы просто уснул.
Я подошла ближе на негнущихся ногах, не сводя глаз с его лица. Он выглядел как живой, казалось, мгновение, и его веки дрогнут, он откроет глаза, улыбнется своей доброй отеческой улыбкой и скажет: "Девочка моя..."
Но напрасно я тешила себя глупыми надеждами. Он не встал и не улыбнулся. Его грудь не вздымалась от дыхания, кожа была безжизненно бледной.
Я все же подошла ближе, поборола инстинктивный страх перед мертвым, сдернула с руки перчатку и дотронулась до его шеи, надеясь почувствовать пульс. Его кожа была холодной. Похоже, он умер еще несколько часов назад.
Я отступила назад, закрыв лицо руками.
"Тише, - сказал Зверь.
– Вот теперь точно не время для истерик".
– Знаю, - прошептала я.