Огненный Зверь
Шрифт:
– Что с ним?
– тон Кирилла стал требовательным и напряженным.
– Он... он умер, - выдохнула я. В трубке была тишина, я даже испугалась, что связь прервалась.
– Ты меня слышишь?
– Да, - голос Кирилла изменился до неузнаваемости.
– Где ты?
– У него в квартире.
– Что ты?... А, к черту, не важно... Сейчас приеду.
Я не успела ничего ответить, когда услышала гудки. Зажмурилась.
"Все правильно, - заговорил, молчавший до этого Зверь.
– Ты все делаешь правильно. Успокаивайся".
"Я спокойна".
"Еще
"Знаю", - кажется, теперь я была способна лишь на односложные ответы.
Меня знобило. Я подняла руку к волосам и обнаружила, что на мне все еще надета шапка. Я стянула ее нетерпеливым движением и сунула в карман куртки.
Мне хотелось забиться в угол и ждать приезда Кирилла тут, но это было бы неправильно. Если бы я, и вправду, только что обнаружила тело старика, у меня сейчас была бы та самая истерика, которая случилась у меня дома. Поэтому сесть и спокойно ждать - поведение, которое не может не вызвать подозрений.
Я заставила себя вернуться в комнату, взглянула на труп, вздрогнула и отвернулась, позволила глазам наполниться слезами.
– Позвонила?
– спросила соседка.
Я кивнула.
– Он выехал.
– Бедный парень, - пробормотала она, звучало искренне, все любили Золотаревского.
В дверь постучали, и я бросилась открывать. Приехала "скорая", и я тут же проводила их в комнату.
Молодой врач так же, как и я несколько минут назад, проверил пульс и покачал головой. Потом посмотрел на таблетки и бокал.
– Стакан коньяка и десять таблеток этой дряни, - он кивнул на баночку, - уже смертельная доза, и лошадь свалит.
Я отошла в сторону, спрятавшись за спиной соседки, и старалась не отсвечивать. Мозговая деятельность постепенно приходила в норму, словно выплывая из густого тумана.
Приехала полиция, вошли трое в штатском. Последний в руках нес чемоданчик.
Я сглотнула с облегчением, в глубине души я боялась, что приедет Дима Мартынов. Конечно, это был глупый страх, он же не единственный полицейский в этом городе. Но все же не хотелось попадаться ему на глаза, тем более с третьим уже по счету трупом.
Полицейские прошли в комнату. Последний бесцеремонно положил свой чемоданчик на кровать возле ног Золотаревского, достал из него резиновые перчатки и тут же отправился снимать отпечатки пальцев с бокала и банки с таблетками.
– Судя по прикиду, самоубился, - весело сказал самый молодой из прибывших.
Я прикусила язык, хотя мне чертовски хотелось многое высказать этому парню по поводу его веселья. Но нельзя. Не хватало еще привлечь к себе лишнее внимание. Да и мои нравоучения ничего не изменят. Был человек и нет больше человека. Разве ему хуже или лучше от цинизма этого парня? Как мертвому припарка, так, кажется говорится? Вот то-то и оно, мертвому уже все безразлично.
Мужчины разговаривали между собой, один что-то записывал, другой продолжал исследовать помещение, убрал бокал в
Я отошла к окну и замерла там практически без движения и тайком разглядывала помещение.
Квартира старика была большой, но в то же время без излишеств. В обстановке преобладали светлые тона. Все просто: кровать, тумбочка, комод, тяжелые шторы на окнах, большой мягкий ковер на полу. Я с сожалением смотрела на этот самый бежевый ковер, теперь он был весь истоптан и пропитан грязью. Не знаю, какое мне дело до ковра, но меня этот факт почему-то расстроил. Все было неправильным, невозможным.
На комоде я увидела фотографию в рамке. На фото был сам Золотаревский, только лет на двадцать моложе, еще не такой седой, он держал на руках темноволосого мальчонку лет пяти-шести с большими серьезными глазами.
Я поморщилась, мне показалось жутким кощунством, что все эти посторонние люди видят такое личное фото, которое явно много значило для старика.
Еще раз хлопнула дверь, я вскинула голову, эти шаги я бы не спутала ни с чьими другими. И пусть это было так же неправильно, как и все происходящее, и чересчур эгоистично с моей стороны, но появление Кирилла было для меня как глоток свежего воздуха в душном помещении.
Все тут же посторонились, даже веселящийся до этого паренек вмиг стушевался и отошел в сторону.
Кирилл молча подошел к кровати, на которой лежал старик, у него было такое лицо, что мне показалось, что он сейчас упадет рядом с ним. Но я ошиблась.
Глаза Кирилла блеснули, он по-прежнему молча обвел присутствующих бешеным взглядом. Его челюсти были плотно сжаты. Чуть дольше его взгляд задержался на мне.
– Кто-нибудь мне объяснит, что произошло?
– его голос прозвенел в наступившей тишине.
Первым очнулся тот полицейский, что был постарше.
– Капитан Ивлин, - представился он.
– Мы прибыли по вызову. А вы, собственно?
– Его сын, - в голосе Кирилла сочетались ярость и паника.
– Могу я попросить ваши документы?
Кирилл потянулся и извлек из внутреннего кармана куртки паспорт, молча протянул его капитану, испепеляя его взглядом.
Полицейский спокойно взял документ, открыл, посмотрел на фото, потом на Кирилла, сравнивая. Черт бы побрал полицию и их спокойное отношение к смерти!
– Да, сын, - пробормотал капитан, кивая.
– Золотаревский Кирилл Владимирович, - потом вернул паспорт.
– Итак, что произошло?
Я просто физически чувствовала энергию, исходившую от Кирилла.
Капитан хмыкнул.
– Похоже, ваш отец покончил с собой. Сделаем вскрытие, проверим пальчики, но, скорее всего, уголовное дело не будет возбуждено.
– Покончил с собой?
– по сравнению с остальными Кирилл говорил очень громко.
– Что за бред?!
– Да, старики кончающие с собой, это что-то новенькое, - весело брякнул молоденький.