Огненный Зверь
Шрифт:
– Я всегда знаю больше остальных, разумеется, этот раз не исключение.
У меня мороз пробежал по коже от печали в его голосе.
– Случится что-то страшное?
– ахнула я.
На его губах появилась улыбка.
– Девочка моя, это зависит только от того, чего ты боишься. Для каждого человека существует свое "страшное".
– Теперь вы напугали меня еще больше, - призналась я.
– Все будет хорошо, - он подался вперед, наклонившись над столом и смотря мне прямо в глаза.
– Запомни раз и навсегда, что бы сейчас ни
– Вы меня гипнотизируете?
– Настраиваю на нужный лад, - усмехнулся старик.
– Все правда будет хорошо?
– я не сводила с него внимательных глаз.
Владимир Петрович снова откинулся на спинку кресла, помолчал немного, словно решая, говорить мне или нет. Потом все же решился.
– Существует множество вероятностей будущего, и я тебе об этом говорил. Я вижу некоторые из них, одни ярче, одни совсем мутно. Но это вовсе не значит, что мутные вдруг не станут яркими и не превратятся в единственный вариант будущего. Я скажу тебе правду, я вижу и плохой исход, тот расклад, в котором мы все погибнем, и Капюшоны победят, - я сглотнула.
– Но я также и вижу исход другой, хороший для нас, в котором Черные Капюшоны будут побеждены.
Я боялась задавать следующий вопрос, но я во что бы то ни стало должна была получить на него ответ.
– И какой из них ярче?
– решилась я.
– Они одинаковые.
Мне понадобилось несколько секунд, чтобы осознать его слова. Одинаковые? Равно мутные или равно яркие? Это значит, что наша жизнь действительно висит на волоске. Один неверный шаг, одно неправильное решение может склонить чашу весов к проигрышу.
– Вы же сказали, что все будет хорошо!
– возмутилась я.
Старик не сводил с меня внимательных глаз, одному Богу известно, о чем он думал в этот момент.
Владимир Петрович коснулся своего лба кончиками пальцев.
– Настоящие войны происходят здесь, - сказал он.
– И нигде больше. Ты либо побеждаешь в своей собственной голове, либо проигрываешь везде. Если ты проигрываешь здесь, - старик снова постучал себе по лбу, - ты не выиграешь нигде, ты уже сдался, ты уже труп.
– Но если нет возможности победить?
– Возможность есть всегда!
– отрезал он.
– Не отдавай свою победу никому и никогда.
У меня было такое ощущение, будто бы меня зомбировали. Золотаревский умел убеждать, я ему верила, он вдохновлял на борьбу.
– Но если вы знаете больше, вы должны подсказать, что может произойти, и что мы должны делать, - все же не сдавалась я.
Он покачал головой.
– Очень тонкая грань. Одно мое лишнее слово, и чаша весов с отрицательным исходом перевесит. Ты должна дойти до всего сама. Я возлагаю на тебя большие надежды.
Я что-то не поняла или?..
– На меня?
– выдохнула я. Он, что, намекает на то, что чаши весов привязаны ко мне?
– Я-то тут при чем?
– Ты моя надежда, устроит такой ответ?
– "Новая надежда. Эпизод четыре", - пробормотала я.
– А вы мой учитель
– О!
– Золотаревский рассмеялся.
– В точку! Он всегда нравился мне больше других.
– А мне нравился Харрисон Форд в молодости, - я не разделяла его веселья, я ждала ответов.
Владимир Петрович сверлил меня взглядом. И я не знала, что он хотел увидеть во мне? Решимость или, наоборот, смирение? Этот старик всегда оставался для меня загадкой. Старый опытный кукловод. К чему он меня подталкивал? К какому событию подготавливал? На что намекал?
"Сейчас мозги закипят", - заметил Зверь.
"А у тебя есть варианты объяснения его поведения?"
"Мы не знаем, что он видел, - сдаваясь, признал мой друг.
– Никаких зацепок".
Я первой отвела взгляд, устав от этой игры в "гляделки".
– И когда же я получу ответы?
Золотаревский остался доволен моей капитуляцией.
– Раньше, чем ты думаешь.
– Когда?
– продолжала настаивать я.
– Завтра, как тебе такой вариант?
– Завтра вы расскажете мне правду?
– не поверила я.
– Завтра уже многое станет тебе понятно, - со всей серьезностью пообещал старик.
Я не верила. Уже завтра? Все эти загадки, чтобы уже на следующий день приоткрыть завесу тайны? Сегодня, завтра - один день, какая разница? Что может произойти за ночь?
– Что-то мне подсказывает, что завтра вы сбежите за границу, только чтобы ничего не рассказывать, - высказалась я.
– Я могу поклясться тебе своей жизнью, что я никуда не уеду, - ответил Владимир Петрович настолько серьезно, что меня пробрал озноб.
– Простого обещания будет достаточно, - пробормотала я.
– Вот и отлично, - кивнул он.
– А сейчас я предлагаю тебе взять книги и идти заниматься. Я должен уехать по важному делу, не смогу составить тебе компанию.
– Вы только будьте осторожны, - попросила я, старик стал мне очень дорог за это короткое время, и хотя я не разделяла его методы кукловодства, я по-настоящему полюбила его и не хотела, чтобы с ним что-нибудь случилось.
– Со мной все будет хорошо, - пообещал Золотаревский.
– А ты ни на минуту не забывай, ты моя надежда, но моей веры в тебя мало, ты должна верить в себя.
Когда он так говорил, у меня ком вставал в горле.
Я только сдержанно кивнула и встала. Все необходимые мне книги были в конференц-зале, и я направлялась туда.
Я отановилась в дверях и обернулась.
– До завтра, - сказала я, вкладывая в свои слова больше, чем просто вежливое прощание.
– До свидания, - отозвался старик, я видела, как он снова достал листок из стола и принялся что-то писать.
Я вышла, плотно притворив за собой дверь.
Владимир Петрович уехал из офиса примерно через час после нашего с ним разговора. Мы уже попращались, поэтому я не вышла из конференц-зала, в котором удобно расположилась, только слышала шаги и захлопнувшуюся дверь.