Огненный Зверь
Шрифт:
– Спасибо, - пробормотала я, не зная, как истолковывать эту похвалу.
– А что Антон во мне нашел?
– вот эту часть ее фразы я вообще не поняла. Какое дело до меня Коврову?
– А при чем здесь Антон?
– ее улыбка стала лукавой.
– Я о Кире.
Я нахмурилась и внутренне приготовилась отражать атаку, ну, если это Леночка успела что взболтнуть, задушу собственными руками.
– А что о Кирилле?
– я вздернула подбородок.
– Ну как дети, честное слово, - сказала она таким тоном, будто была ровесницей Владимира Петровича.
– Что ты имеешь в виду?
– Девчонки! Чего затихли?!
– Андрей заприметил нас с другого конца помещения и направился к нам.
Илона скривилась.
– Вот ведь обормот, поговорить не даст. Вот что, - он вперилась в меня взглядом, как будто я собиралась сбежать от нее, - хочу с тобой поговорить один на один. Может, кофейку попьем вечерком?
Я пожала плечами, я не видела причин, по которым мне бы следовало согласиться, но отказываться было не вежливо, а я ведь дала себе слово хорошо себя вести на "работе".
– Если хочешь, - согласилась я.
– Только я не при параде.
Она скептически окинула взглядом мою спортивную кофту, джинсы и кроссовки.
– Не беда, найдем забегаловку без дресс-кода.
– Ну, тогда хорошо, - я натянула одну из своих вежливых улыбок.
– Когда и где?
– Ах да...
– Илона снова смерила меня взглядом, рентген она, что ли, изображает?
– Я сегодня твою машинку у входа не заметила, ты пешком?
– я кивнула.
– О, ну о"кей, приеду в шесть, заберу.
– Девчонки!
– Андрей, наконец, дошел до нас, печенье на столе заставило его сделать круг, прежде чем подойти к нам.
– Чего грустим?
– он тут же обнял нас обеих.
– Андрей!
– Илона беспардонно отвесила ему оплеуху.
– Мы не грустим, а разговариваем.
– Девчонки без парней всегда грустят, - безапелляционно выдал Князев.
– Балбес, - вынесла вердикт Илона, - ладно, с вами весело, да дел по горло, - она высвободилась из ручищ Андрея и еще раз кивнула мне: - До вечера, - после чего неспешной походкой покинула помещение.
– О!
– удивился Князев.
– Куда это вы вечером? На потанцульки? Так можно я с вами?
Я была не расположена шутить.
– Илону спроси, - отозвалась я, и тоже отошла от Андрея, мне показалось, я слышала громкие голоса из кабинета Золотаревского.
Все остальные тоже потянулись по своим делам.
Подойдя ближе к выходу, я поняла, что не ошиблась. Леночка уже припала ухом к дверям кабинета.
– Не хорошо подслушивать, - укорила ее я.
– Тшш!
– она поднесла палец к губам.
– Молчание за молчание, помнишь?
Я скривилась:
– Помню.
– Ты лучше не умничай, а тоже послушай, - зашептала она.
– Первый раз слышу, чтобы старик орал на Кирилла.
– Орал?
– изумилась я.
– А то.
Я плохо себе представляла "орущего" Владимира Петровича, а уж тем более на Кирилла.
– И что же Кирилл натворил?
– Ха. Да ничего. Пашет, как лошака на поле. Сама ж, наверно, заметила,
– Долгая история, - отмахнулась я, уж ее-то Леночка от меня не услышит.
Девчонка хмыкнула, но приставать не стала, опять начала прислушиваться.
– Нельзя все брать на себя, - взывал Золотаревский.
– Да, я воспитывал тебя ответственным, но мне не нужна ломовая лошадь! Мне нужен живой человек! А ты себя загоняешь! Да на тебе лица нет! Я спрашивал, мне сказали, ты торчишь в Яслях сутками еще со вторника! Ну и что, что Миша с Верочкой подрались? Там, что, кроме тебя разобраться некому? Прекрати все взваливать на себя!
– Я был там, потому что мое присутствие было необходимо, - ответил Кирилл, его голос был напряжен, я чувствовала, что он сам еле сдерживался, чтобы не начать разговаривать на повышенных тонах.
– Черта с два!
– не унимался Владимир Петрович.
– Мне необходимо твое присутствие живого и здорового! На кого я все это оставлю после своей смерти? На тебя! Ты моя надежда, единственная надежда! Ты единственный человек, кому я доверяю, как себе. И не смей себя гробить! Ты не виноват в смерти Артема! Слышишь, не виноват! Это был несчастный случай, общий просчет, стечение обстоятельств.
Леночка выпучила глаза.
– В смерти?
– ахнула она.
– Тшш, - шикнула я на нее.
– Мой просчет, - процедил Кирилл.
Что-то загремело, видимо, Золотаревский что-то швырнул.
– Я отдаю себе отчет, - продолжал Кирилл, все еще не повышая голоса, но давалось ему это все сложнее.
– Вы прекрасно знаете, что Ясли - моя юрисдикция уже много лет. Вы добрый дедушка Володя, который приносит подарки, вы видите счастливые лица, а я вижу кровь и слезы!
– я переоценила Кирилла, он сорвался, усталость давала о себе знать.
– Вы прекрасно знаете, что такого, как в этом году, у нас еще не было! У нас всегда были старшие, которые уже привыкли ко всему, они могли помочь с маленькими. А сейчас старшему тринадцать, и он и то у нас второй месяц! У нас полсотни новеньких! И большая часть из них осиротела недавно! И им нужна помощь того, кто чувствует, как они. Я не хочу, чтобы умер кто-то еще! Вы правы, ситуация с Артемом тут ни причем, мой грех, на моей совести. Но сейчас речь о тех, кто еще жив!
Что-то еще загремело, Золотаревский, разбил еще что-то.
– Все!
– вскричал он.
– Не хочу больше ничего слышать! Я свое слово сказал! Твое мнение не учитывается! Ты обязан мне подчиняться!
– Владимир Петрович, - снова попытался воззвать Кирилл.
– Я сказал: НЕТ!
– не унимался старик.
– Я сейчас же звоню охране Яслей и запрещаю им тебя туда пускать под страхом увольнения. Вот и увидим, кого из нас они послушают!
– Владимир Петрович...
– Нет! Сейчас же домой и спать! Ноги твоей в Яслях не будет до завтра!